Голос цвета травы,
когда вкушает вино
весёлой, чистой молвы
с приятелем заодно.
А если голос влюблён,
то знаю наверняка:
играет цветом, как лён
в ладонях у ветерка!
Вальс ассоциаций
Этот вальс ассоциаций,
раз услышав, не забудешь.
Помяни меня акаций
пышным цветом,
если любишь!
Помяни улыбкой чалой –
той, на бабочку похожей,
что осенние причалы
дарит людям в день погожий.
Этот вальс очарованья
над лимоном и горчицей
как порука круговая –
в сердце спящее стучится.
Оживи его заданьем,
приносящим свет, удачу,
что в картине мирозданья
ничего порой не значит.
Заброшенный дом
Паук оплёл паутиной
калитку старого сада.
Столы и стулья в гостиной
новому дню не рады.
На кухне играют мыши
тряпкой, впитавшей сало,
и дятел на ржавой крыше
тревожит конёк устало.
Хозяева на погосте –
старик и старуха, оба
стучат берцовою костью
в крышку сухого гроба.
И чудится: пёс Арапка
возле крыльца родного
ловит блоху за лапку –
жительницу былого.
Начальник парома
В Краснодаре, Саратове
под лихую гармонь
пусть разложит на атомы
моё тело огонь.
Он – начальник парома,
я – философ травы.
Загорится солома
у моей головы.
Алхимический атом
соберёт на песке
безотказный анатом –
ветер с кружкой в руке.
И в весеннем просторе
заиграет вода,
и на цыпочках горе
убежит навсегда
Зимние бабочки
О, сколько в ямбе ям и кочек!
Душа летит по ним, гогочет,
и превращается в песок
и золотистый колосок.
Сегодня я болею снегом,
засыпавшим земной маршрут.
Гляди: мамаевым набегом
полки тяжёлые идут!
И прячет проза в кулаке
тропинку лёгкую к реке, снежинку, градус, полынью,
в которую я уроню ключ от квартиры, зимний лес
и свой охотничий обрез. И лёгкий, как пушинка, день,
узнает, что такое тень. Зима, похожая на флаг, идёт к тебе
с переговором… Сдавайся, милый вертопрах,
открывшимся тебе просторам! Уже твоё стихосложенье
рождать не может чудеса. Нет словотворчества, кипенья,
и вместо радости – оса…
Спасайся прозой, ей живи и зимних бабочек лови!
Грозится проза убаюкать
печаль весеннюю мою,
и у сиреневой излуки
поклон отвесить февралю.
Но я ворчливую старуху
приму, стихами напою,
и на прощанье оплеуху
игры весёлой подарю!
Разговор со Смертью
Такая участь у меня:
писать стихи для муравьёв
и говорящего огня,
и непоседливых ручьёв!
Ко мне пришла однажды Смерть
и говорит: "Ещё не срок.
Не научился ты смотреть
глазами умными сорок.
У ветра спрашивать, куда
уходит ночью небосвод,
и что весенняя вода
с собою в землю заберёт?
Улитку ты не научил
читать стихи по вечерам,
когда потоками чернил
окрашен утренний Сезам.
Ты непотребен даже мне,
пока не выучил прибой
и в сад задумчивых камней
не вышел с лейкой дождевой!"
Придание формы сновидению
Отдай мне сон, увиденный тобой:
скалистый берег, облако, прибой,
рыбёшек стая, пены борода
и тихое, грудное слово «да».
Твой странный сон зажму я в кулаке,
на золотом рассветном ветерке
добавлю парус, чаек за кормой
и свет любви, манящий глубиной.
И будет, где гулять с тобою нам,
читая стих доверчивым волнам.
Надежды ангелов
Здесь не найдёшь вопросов
и легковесных дум.
На золотых подносах
выносят ангелы ум.
Радость живого лета
ангелы в лес несут
и, как бельё на ветки,
вешают там и тут.
– Пусть повисят, – судачат, –
до холодов, когда
духом зимы охвачен,
лёд зазвенит пруда.
И соберутся дети
праздновать Новый Год –
памятью им о лете
будет лесной приход.
Радость, стихи и пушки
с ядрами «карамель»