не этим
маршрутом тоски,
а там, где
играют пески
и шепчут на ухо:
«Ты – наш.
Ты – синих песков
карандаш!»
Обращение к реке,
возможно, деловое
Днём ты – зеркало стальное,
но зайдёт светило дня,
и пасхальною свечою
загоришься для меня.
Сразу вспомнится телега
и солидный урожай.
На телеге Сон и Нега
едут в гости – в синий Рай.
И сверкают незнакомо
из двоякой глубины,
провожая их до дома,
две огромные луны.
Рыжий поэт
Носить на спине Вселенную,
словно мешок… А ну!
Звёзды военнопленную
в небе ведут – Луну.
Машут хвостом кометы,
словно быки, мыча,
и на дороге света
гаснет одна свеча.
Значит, была задача:
синий услышать звон,
и на дороге плача
видеть – шагает он:
рыжий поэт, отрада,
лунная ненасыть…
Так ему здесь и надо:
звёзды в мешках носить!
Ночная бабочка
У горной речки,
в поле и в лесу
в глазах
ночную бабочку
несу.
Вот-вот расправит
крылышки она
и улетит
из сказочного сна…
О, бабочка,
у Музы в зеркалах
хранить
твой образ буду,
если так!
Поэт просит у Вечности
раскрыть ему тайны языка
Вязкий и пастозный,
временами слёзный,
в розовых колечках
и лесных сердечках,
дай в тебе родиться
каплей молока,
разноцветным ситцем,
плачем кулика!
Пусть тебя уносит
в ту простую речь,
где желает осень
на траву прилечь.
И ловя созвездья
зеркалом ручья,
в неземное ездить,
праздником леча.
Зеркало покоя
Видит Бога стрекоза,
он – душистое растенье!
И цветочные глаза
разговаривают с тенью.
И ячейки у крыла,
как прозрачные заплатки,
до ближайшего угла
провожают беспорядки.
В летнем воздухе – наркоз.
Бог прикинулся рекою
и танцующих стрекоз
ловит зеркалом покоя.
Лунная дудка
Ивы проходят живою тенью
мимо забора, как привиденья,
ветер, хранитель весенних сил,
руку в черёмуху запустил.
Ищет на ощупь, шалун и поэт,
яйца сорочьи себе на обед!
Перелистаю прошлого дни –
в них пересохшие реки одни.
Ветер один на распутье дорог
лунную дудку увидеть помог.
Дудка поёт, превращая меня
в запах и краску для нового дня.
Шалости гармониста
Как воздух чист
над старою Москвой!
Знакомый гармонист
знаком с тоской
и куполами
С Воробьёвых гор
пускает зайчик
в чей-то разговор.
И музыкой
весёлою цветут
людские разговоры
там и тут.
Мальчишка
На выпавшем ночью снегу –
отметины птичьих ног.
Остывшему пирогу
поклонится котелок
и обернётся клюкой,
мальчишкою в зипуне,
вдоль просеки ледяной
идущим к своей весне.
Деревья шепчут ему:
– О как же красив закат!..
Мальчишка несёт суму,
а в ней – мои годы спят.
Выступление камней
против докучливых поэтов,
воспевающих их в стихах
Камни, камни, всюду камни –
словно молятся в дороге
темноликие цыгане
на алтайские отроги.
Спины гладкие мелькают
как мешки с тяжёлым грузом.
«Помоги, Владыка края,
защити нас от обузы!
Проживать желаем в мире
спелой ягоды и звука
только камнем, только гирей
на зелёной чаше луга!
Защити нас от поэтов,
сохрани обычным камнем,
что привычно гладят ветры
заскорузлыми руками!»
Осока, её отношения
с озёрными рыбами
Ты глядишь как сквозь лупу
с бирюзового дна,
мать-осока. Шурупу
подражает волна.
Караси и налимы
ночевали на днях
в золотых твоих, синих
и зелёных тенях.
Лишь зубастая щука
у кувшинки одной
проживает подругой