— Нет, спасибо, не вадо.
— Знаешь, как в народе говорят: «якщо не пьеш, то або хворый, або велыке падло», — добродушно улыбнулся мужик.
— Або не жрал двое суток, — пробормотал Миха. Мужик торопливо сделал несколько могучих затяжек, потом бросил окурок и потянул Миху за рукав.
— Пойдем-пойдем, там видно будет… Ни сил, ни желания сопротивляться не было.
Свет в вагоне был уже потушен. Они осторожно пробрались по узкому проходу, сослепу натыкаясь на торчащие с полок ноги, и причалили в пустом плацкартном купе, где возле окошка, меланхолично поглядывая на располовиненную бутылку «Столичной», примостился сухонький сутулый дедушка.
— Що, вже вгатив своеі отруты? — любезно поинтересовался он у Михиного спутника.
Тот коротко хохотнул и хлопнул Миху по плечу: садись, мол, парень, не на приеме. Миха немедленно упал под окно напротив дедушки.
— Принимай подкрепление, Гнатович. — сказал мужик, разливая водку по стопкам.
— Що це за один, Тарасе? — спросил Гнатович.
— Пока не знаю. Думаю, после первой разберемся, — жизнерадостно ответил мужик, шаря по столу. — Еда-то осталась еще? Где «Завтрак туриста», где карп в томатном соусе? Уже все попрятал? Доставай. Давай хлеб порежу.
— Та він вже різаный, — проворчал Гнатович, шурша целлофановыми кульками. — Ты ба, засмыкався, як воша на пательні…
— Домой едем, — сообщил Михе мужик, торопливо вскрывая консервную банку. — Из командировки.
— А-а, — неопределенно протянул Миха, с трудом сглатывая слюну. — Но вы, того, мужики…
— Чего?
— Может, не надо?
— Чего не надо? — раскладывая на столике помидоры, спросил мужик.
— Ну… неудобно. Кто я вам такой?..
— Ты краще, той, хлопче, — перебил его Гнатович, — якщо вже рота розкрив, то закинь туды коропа, чи що… І тобі приємно, і в нас вуха не болітимуть…
Набив рот карпом в томатном соусе, Миха почувствовал, что ничего более вкусного в жизни своей не ел.
— Мы паркетчики, — объяснял мужик, пододвигая поближе к Михе разные вкусности. — Работали в одном министерстве, теперь домой едем…
— А-а, — тянул Миха, не переставая ожесточенно работать челюстями.
— Знаешь, пахали с утра до вечера две недели как негры…
— А-а…
— А дома жены, дети… Кормить-то надо…
— А-а…
— Это все Гнатович меня научил… Таких мастеров больше нету, ей-богу…
Потом они выпили раз, другой. («Как зовут-то тебя? Миша?! Будь здоров, Миша!») Потом Гнатович достал еще бутылку. Речь Тараса текла плавно и неспешно, изредка прерываясь язвительными замечаниями Гнатовича.
После очередной порции Тарас внимательно посмотрел на Миху и сказал:
— А ты?
— Я… — Миха попытался сосредоточиться. — А что я? — тело было ватным, глаза слипались. Водка здорово ударила в голову.
— Ты — кто? Куда едешь?.. Если не секрет, конечно…
— Кто? Да, наверное, никто… — пробормотал Миха и, подумав, добавил: — Распиздяй, вот кто… А еду… Для начала в Рыбницу, а там — как Бог даст…
— В Рыбницу? — изумился Тарас. — Так это ж Приднестровье.
— Точно, — кивнул Миха. — Приднестровье.
— Так там же война!..
— Не может быть, — без тени удивления в голосе произнес Миха.
— Точно война!
— Вот незадача… — он сделал попытку пожать плечами. — А знаешь, это, наверное, к лучшему, что война…
— Постой, как это лучше?…
— Та відчепися ты від хлопця, Тарасе, — остановил напарника Гнатович. — Хіба то твоі справы? Іде та й іде собі…
Автопилот сломался. Михе вдруг ужасно захотелось расплакаться, обнять Тараса за плечи и всё, все ему рассказать… «Проклятая водка…»
Повисло неудобное молчание.
— Ладно, мужики, спасибо вам за все, — пробормотал Миха, героическим усилием отрывая тело от полки. — Пойду я.
— Куда?
— На свое стоячее место…
— Да погоди, куда ты пойдешь, брат! Ты вон на йогах не стоишь…
Миха отрицательно покачал головой.
— Я же заяц, мне там нужно…
— Да у нас в купе два свободных места!..
— А проводница?
— Тарасе, вы б сходылы з хлопцем, трохы потруілыся своімы цигарками… — неожиданно вмешался Гнатович. — А потім повертайтеся. Бо час спаты давно.
— А проводница? — повторил Миха.
— Та я це владнаю, — отмахнулся Гнатович. — Йдіть.
— Ну ладно, идем, — заторопился Тарас. — Идем. Гнатович сам здесь разберется. Они вышли в тамбур и закурили.
— Ты ведь воевать едешь, да? — недоверчиво спросил Тарас, заглядывая Михе в глаза. — И что, в живых людей стрелять будешь? По собственной воле?