Придя домой, я обнаружил следующее послание:
Доктору философии Минцу.
Уважаемый пан доктор!
Согласно Вашему пожеланию, вода будет готова. Полотенце повешено на вешалку. Будьте любезны сложить те Ваши вещи, которые надо постирать, в мешок в ванной комнате.
Я с удовольствием помылся и сложил те вещи. И написал благодарственное письмо:
Пани Ноймюллеровой.
Уважаемая пани Ноймюллерова!
Благодарю Вас за нагретую воду и за любезное предложение постирать вещи, столь необходимые одинокому мужчине в чужом, хотя и прекрасном городе.
Примите извинения за причиняемое Вам беспокойство.
Так с приятностью мы продолжали переписываться три недели. В последнем письме я пригласил пани Ноймюллерову в кафе. В ответном послании она выразила чувства глубокого удовлетворения от этого приглашения и приняла его. Мы прекрасно провели вечер. Но даже тогда я не посмел назвать ее Миладой. И сам остался паном доктором.
Да, это было совсем не по-нашему. Но у чехов так принято, и с этим следует считаться. Так же как с тем, что, зайдя в магазин, надо поздороваться. И со всеми встреченными в подъезде. И пользоваться титулами: «инженер», к примеру. А его супруга — «пани инженирова». Супруга доктора же — «пани докторова». Если она сама инженер или доктор, то «пани инженирка», «пани докторка». Чехи так уважают все эти звания, что обозначают их повсюду: на двери в квартиру, в подъезд. Когда наши братские войска, по сей день неизвестно по чьей просьбе, вошли в 1968 году в страну, они начали издавать газету «Зправы». На первых порах на весьма условном чешском языке. Потом язык улучшился: появились активисты, одобрявшие от всей души ввод войск. Но поскольку они выражали радость сдержанно (не все ее бы разделили), то подписывали свои письма с выражением радости только инициалами. При этом никогда не забывая о заслуженных и уважаемых званиях. Выглядело это так: «инж. д-р А. Б., канд. наук».
К моменту нашей переписки вместо инициалов уже появились полные имена: положение, как там принято было говорить, нормализовалось.
И именно по этой причине к правилам моего хорошего тона добавилось еще одно: первым вежливо здороваться с домовым стукачом паном Вальногой и никогда не говорить ему, что я снимаю комнату. Для него я был родственником пани Ноймюллеровой из Остравы. Надеюсь, что мое неукоснительное следование правилам чешского хорошего тона заставило его в это поверить…
Пани, прошен пани, моя пани…
Польский язык обычно нам понятнее, чем чешский, хотя далеко не всегда. Договориться можно. Но поляки — народ, так сказать, шляхетского воспитания и правилам вежливости, а также манерам придают большое значение. Как это часто бывает в родственных языках, вполне понятные слова и обороты, звуча схоже, понимаются неверно. И, употребляя их, можно попасть впросак. К примеру, польская вежливость требует обращения к собеседнику в третьем лице. Да еще вместо «он» и «она» следует говорить «пан» и «пани». Поэтому выражение «Пани, прошен пани, моя пани проше пани, жебы пани моей пани пожычыла пани рондлен» следует переводить, как «Моя супруга просит одолжить ей вашу кастрюльку». Тут «пани» означает и вежливое обращение к даме, и супругу спрашивающего.
В недавние времена братства отдельные очень партийные товарищи даже обижались, когда слышали слово «пан» в свой адрес.
— Я не пан, — говорили они, — чего это вы ко мне так обращаетесь?
— Конечно, конечно, — отвечали гостеприимные поляки, мучительно соображая. — Он не пан?! Неужто считает себя женщиной? Бр-р-р… — И, не вдаваясь в обсуждение, соглашались: — Да, товарышч Сергей Иванбвич, конечно. Так что пан будет пить: чай или, як обычно, водку?
С человеком, которому только кажется, что он польский язык знает, могут случаться разные казусы.
— А пан знает? — спрашивает поляк, имея в виду: «А вы знаете?»
— Пан знает, — отвечает наш земляк, предполагающий, что если его называют паном, то и он о себе должен говорить то же самое.
— Я-то знаю, — отвечает поляк, полагая, что его спросили, знает ли он, — а вот пан знает?
Будь собеседники беспросветными идиотами, они могли бы беседовать таким образом до второго пришествия… Но в силу истории знание русского языка у поляков существенно лучше, чем у других иностранцев, поэтому они переходят на более понятную нашим форму. Хотя она им тоже кажется смешноватой.