— Нет, Аристарх Иванович, благодарю. Мне после дежурства лишний кофеин только повредит, — ответил я. — Сегодня нужно хорошо отоспаться.
— Так я вам чай, а не кофе предлагаю! Попробуйте! — настоял он.
— В чае тоже содержится кофеин, — ответил я.
— С успокаивающими травками… — продолжал рекламировать свой чай дознаватель.
— Господин Биркин, — чуть повысил тон я.
— Ладно, как хотите, — вздохнул он и отставил чайник.
— Может, вернёмся к предыдущей теме? — предложил я. — Мне просто любопытно, как вас занесло в стационар ночью. Если вы выполняли какое-то задание, так и скажите. Я не буду больше любопытствовать.
— Да не было меня там, господин Булгаков! — не выдержал Биркин. — Почему вы меня допрашиваете? Это моя работа — допрашивать! Я вообще не понимаю, в чём вы меня обвиняете.
— Странно, что вы это сказали, — улыбнулся я. — Ведь я вас ни в чём не обвинял. Пока что. Тем более вас видел не только я.
Само собой, я блефовал. Но эта безобидная ложь поможет мне вывести его на чистую воду. Если он и вправду замешан в том, что произошло в стационаре этой ночью, наличие свидетелей точно заставит его испытать стресс. И я это увижу.
Аристарх скрежетнул зубами, отчего даже моей магии стало не по себе. Кажется, Биркин перенервничал и стёр себе эмаль. Главный дознаватель поморщился от боли, затем откинулся на спинку своего кресла и произнёс:
— Ладно, господин Булгаков, — резко посерьёзнел он. — Ваша взяла. Я действительно был в вашем отделении. По работе. У меня не было времени заглянуть к вам, поскольку я был слишком занят порученным мне заданием. Хм… Не хотите, случайно, переквалифицироваться на дознавателя? У вас неплохо получается. Я бы мог вас многому научить.
Вот такого наставника мне задаром не надо!
— Странное совпадение, — хмыкнул я. — Уж не знаю, кто вам даёт такие задания, но почему-то каждый раз, когда вы оказываетесь рядом, меня всё время пытаются отравить или усыпить.
Придётся рискнуть. У меня нет веских доказательств, но я могу их из него достать. В любом случае, наши с ним отношения хуже уже не станут.
Я уверен, что именно он пытался меня усыпить. За дружелюбной маской скрывается хитрый интриган. Хитрый, но крайне неудачливый.
— Господин Булгаков, ну что вы такое говорите? — вздохнул он. — Я ведь к вам со всей душой! А вы меня хотите обвинить в каких-то преступлениях! Если вас действительно кто-то желает отравить, расскажите мне об этом поподробнее. Возможно, я смогу придумать, как вычислить этого мерзавца.
— Вчера вы были в форме санитара. Поэтому у вас была возможность посетить кухню и добавить в кофе транквилизатор, — перешёл в наступление я. — А на прошлой неделе некий «друг» подарил мне и моей спутнице два напитка в «Мана-кафе». Мы их так и не выпили, но другой человек всё же пострадал. А когда я расспросил официанта, он подробно описал внешность человека, сделавшего заказ. Даже про характерный влажный кашель упомянул.
Последние два факта я придумал. Но это было необходимо, чтобы нанести окончательный удар по Аристарху Биркину.
— Кроме того, — продолжил я. — Этой ночью кто-то совершил покушение на пациента в реанимации. Внутреннее расследование уже началось. И совпадение ли это, что больной чуть не погиб как раз в тот момент, когда вы меня отравили?
Внимательно выслушав все мои доводы, главный дознаватель замолчал. Затем опустил голову, упёрся подбородком в грудь и что-то прошептал. После произнёс ещё одну фразу, но уже с другой интонацией. Создавалось впечатление, что он ведёт беседу с самим собой.
— Аристарх Иванович, вы меня слушаете? — напомнил о своём присутствии я.
— Хорошо, Павел Андреевич! — резко подняв голову и выпучив глаза, воскликнул он. — Да. Это был я! Можете собой гордиться, серьёзно. Вы провели очень хорошее расследование.
На лице Биркина застыла безумная улыбка. Он даже не злился. Казалось, будто он был счастлив, что правда, наконец, раскрылась.
Дальше придётся импровизировать. Я был уверен, что Аристарх будет отнекиваться до последнего. Возможно, прогонит меня из корпуса дознавателей. В любом случае, я ожидал от него злость, а не радость.
Но в одном я не ошибся. Передо мной настоящий психопат. А психопаты, как известно, могут умело изображать любые эмоции. Потому что сами не способны полноценно отдаваться своим чувствам, как другие люди.
— То есть вы признаётесь в том, что уже дважды устраивали на меня покушения? — спросил я.
— Покушения? — усмехнулся он. — Глупости, Павел Андреевич. Я никогда бы даже помыслить не мог о таком. Смерти я вам не желаю.