— Не в медведя, а в леопарда. И долго я протянуть в такой форме не смог. Всё-таки слабоват я ещё для таких трюков, — заявил Мот и свернулся калачиком около моей кровати.
Ну дела… Пришёл союзничек, откуда не ждали. Могу я ему доверять или нет — время покажет. Кошки — создания вероломные.
Но упускать возможность заручиться поддержкой такого юркого создания мне не хочется. Судя по всему, кроме еды, кошек и превращения в бегемота его мало что беспокоит. Всё, кроме последнего пункта я ему устроить могу.
Зато в следующий раз, когда Аристарх Биркин или кто-то из наёмных убийц попытается подобраться ко мне со спины, я узнаю об этом ещё до начала атаки. Кто станет подозревать в чёрном коте моего шпиона?
— Как это — квартиру взломали⁈ — воскликнул Владимир Коршунов, когда его подчинённые доложили ему о произошедшем в жилых помещениях. — Случайно не ту самую, на которую жаловался Булгаков?
— Да, именно её мы и осматривали несколько дней назад, командир, — отчитался стражник. — Сегодня соседи снизу пожаловались, что у них потолок трясся. Вот мы и отправились на проверку. А там дверь сломана.
— И кому же, интересно, понадобилось её взламывать, если внутри ничего нет… — задумался Коршунов. — Кстати, что на эту тему сказал сам Булгаков?
— Так мы… — замялся стражник. — Мы не стали к нему стучаться. Всё-таки ночь уже на дворе.
— Да вы чего? Совсем сдурели? — оторопел Коршунов. — Булгакова нужно было опросить в первую очередь. На том этаже больше никто не живёт. Может, это он квартиру и взломал!
Да… Точно!
Коршунов давно подозревает, что Павел Андреевич неспроста появился при дворе императора. Сначала его попытались убить, затем Булгаков вмешался в ход турнира.
Не нравился командиру охраны этот тип. Слишком уж новый лекарь подозрительный. Творит что-то прямо у него под носом, а взять его с поличным до сих пор так и не получилось.
— Командир, боюсь, что это не мог сделать господин Булгаков, — произнёс стражник.
— И с чего же такие поспешные выводы, солдат?
— Дверь выломали изнутри. Замок с корнем выдрали, — отчитался солдат.
Странная картина. Коршунов пытался придумать логическое объяснение произошедшему, но в голову лез только Булгаков. Командир охраны начал невольно задумываться о том, что новый лекарь проводит на своём этаже какие-то эксперименты.
А ведь такое и в самом деле может быть. Несколько месяцев назад в другом конце города изловили такого же умника. Лекаря, который ставил эксперименты не только на своих пациентах, но ещё и на соседях. Далеко не все пользуются своей способностью по назначению. Возможно, и Булгаков такой же?
— Петька! — позвал своего помощника Коршунов.
— Да, командир?
— Ключи от жилых помещений достать сможешь?
— Могу, но… Управляющего предупредить придётся. Для этого нужен веский повод, — замялся помощник.
— Придумай что-нибудь. Котелок у тебя варит, — произнёс командир. — Если не уговоришь — звони мне. Я сам поболтаю с управляющим
Коршунов решил, что пора перестать откладывать давно зародившуюся в его голове идею.
Пора осмотреть квартиру Булгакова.
Утром я ещё раз подлечил Моту почки и велел сидеть тихо. Если он ещё и в моей квартире буянить начнёт, ко мне точно заявятся с проверкой. Но питомец пообещал, что будет отсыпаться, чтобы поскорее залечить свою рану.
Рабочий день, как и всегда, начался с толпы пациентов. Их становилось всё больше и больше, хотя на прошлой неделе я начинал с единичных консультаций.
Слухи распространялись даже быстрее, чем я планировал. Ко мне часто заходили больные, закреплённые за другими лекарями, но я никогда их не прогонял, хоть это и не соответствует местным правилам.
Ну не хочу я прогонять человека к другому лекарю, если он обратился ко мне! Какой смысл в этом «футболе»? Если время свободное есть, так почему бы тогда не помочь больным и заодно не разгрузить своих коллег? Всё-таки платят нам не за количество пациентов. Оклад фиксированный. Кто сколько пациентов принял за месяц больше влияет на надбавки.
Особенно в этой клинике мне нравится разнообразие среди пациентов. Каких только слуг на территории двора нет! И что самое любопытное, у каждой группы есть свои собственные заболевания, которые провоцируется характером работы. Как раз такой пациент и заглянул ко мне этим утром.
— Терентьев Фёдор Иванович, верно? — спросил вошедшего в мой кабинет полного мужчину.
— Всё верно, Павел Андреевич, — кивнул он, присаживаясь напротив меня. — Помогите, пожалуйста, господин лекарь, не могу больше терпеть. Единственный выход — увольняться. Но делать этого мне очень не хочется.