— Буду на это надеяться, Булгаков, — вздохнул он.
После окончания приёма я просидел с документацией до самого вечера, а затем рванул в стационар.
Дежурство началось с новых поступлений. Пришлось госпитализировать двух человек с гипертоническим кризом. Медсестра посоветовала мне перевести их в кардиологию, но я не видел смысла перегружать узких специалистов. Уж с повышенным давлением любой лекарь может справиться.
Как появилась свободная минута, посетил реанимацию и осмотрел Григорьева. Гаврилов оказался прав. Ситуация и вправду запутанная. Сердце полностью здорово, остальные органы тоже. Но человек лежит в коме.
Бестолковая скотина этот Дубков! Понимаю, что Григорьев сам пошёл на этот риск, но всё же в данном случае большая часть вины лежит на лекаре, который умудрился довести человека до вегетативного состояния. Или, как выражаются в простонародье — сделал овощем.
Я решил вернуться в ординаторскую и изучить всю историю болезни Григорьева. Надо выяснить, чем он болел раньше, к кому обращался. Без общей картины тут не разобраться.
— Павел Андреевич! — услышал я крик санитарки. — Ужинать будете?
— Да, не откажусь, — кивнул я, продолжая листать историю болезни.
Санитарка оставила на моём столе суп, пюре и чашку кофе.
Тьфу ты! Терпеть не могу кофе! Но взбодриться сейчас точно не помешает. Уж больно хочется выяснить, что происходит с Григорьевым. А времени на это у меня мало. До конца дежурства десять часов.
Сделав несколько глотков горького напитка, я сразу же почувствовал прилив сил. Сразу после этого я открыл протокол последней консультации Григорьева, когда его осматривал Дубков, и…
И в глазах поплыло. Мимолётной бодрости как не бывало. Я потряс головой и понял, что от этого стало только хуже. Даже дыхание спёрло.
Что со мной происходит? Никогда не было такой реакции на кофеин…
Я попытался встать и почувствовал, как ноги подкосились. Я сполз с кресла на пол и увидел красную вспышку где-то на периферии зрения.
Это мигала лампочка, обозначающая, что жизненные показатели одного из пациентов в реанимации резко изменились в худшую сторону.
— Григорьев… — догадался я.
И моё сознание погрузилось во тьму.
Глава 21
Вслед за тьмой сразу же последовала вспышка света, и я сделал глубокий вдох. С того момента, как потерял сознание, прошло не больше пяти секунд. Но мне казалось, что уже прошла целая вечность.
Ведь моё сознание отключилось от тела, но функционировать не перестало. В последний момент прямо перед тем, как мой организм начал вырубаться, я пошёл на отчаянный шаг и заполнил тело лекарской магией. Заставил «анализ» включить автоматическую диагностику.
Другими словами, воспользовался «самоанализом» в режиме автопилота. Сам не знаю, как так вышло, но это позволило мне контролировать магию даже в тот момент, когда тело меня слушаться уже перестало.
Первым делом я заметил, что моё сердце замедляет ритм, а дыхание становится поверхностным. Если сложить всё это с падением в безмятежный сон, нетрудно догадаться, что я чем-то отравился.
Вернее… Нет, отравлением это назвать нельзя. Весь организм функционировал стабильно. Значит, меня ввели в сон каким-то лекарственным средством. А если учесть, что я с самого утра ни крошки в рот не положил и пил только минералку, которую принёс из дома, подозрение может упасть только на один напиток.
Кофе. Как только я проглотил половину чашки этой горечи, мне сразу же стало плохо. Видимо, туда что-то добавили. И если у этого препарата был какой-то привкус, я не смог его сразу почувствовать, поскольку его перебил кофе.
Да и вряд ли у попавшего в мой организм вещества вообще был какой-то вкус. Судя по тому, что происходит с моим телом, мне подмешали мощный транквилизатор. Он растворился и потерял свои вкусовые свойства. Не оставил и следа.
Как только до меня дошло, что в моём желудке и верхних отделах кишечника активно идёт всасывание этой дряни в кровь, я заставил лекарскую магию сделать три вещи.
Во-первых, стимулировал свою нервную систему, поднял давление и выбросил в кровь адреналин. Это не дало мне уйти в глубокий сон.
Во-вторых, усилил работу печени, чтобы та как можно скорее обезвредила попавший в мою кровь препарат.
И в-третьих, самое неприятное. Усилил секреторную функцию кишечника. Другими словами, заставил жидкость из сосудов и межклеточного пространства выделяться в желудочно-кишечный тракт. Тем самым я сильно разбавил попавший в организм транквилизатор и ускорил его выход естественным путём.