Я оставил Мота и направился на последний рабочий день в роли помощника Гаврилова. Постарался всех недоведённых до конца пациентов записать на эту пятницу, чтобы решить все проблемы разом. Всё-таки с большей частью этих людей мне уже не удастся увидеться. Мне дадут новый набор пациентов. Лишь некоторые уже привыкшие ко мне будут проситься заглянуть ко мне на приём. А я, разумеется, отказывать не собираюсь.
— О! Евгений Кириллович! — зайдя в кабинет, воскликнул я. — Вы сегодня несказанно рано. В честь какого праздника?
— В честь того, что вы согласились на авантюру господина Преображенского! — нахмурился он. — Сижу ломаю голову, как нам организовать работу дневного стационара. Пока что даже представить себе не могу, что нам с вами теперь делать. Объём работы сумасшедший! Не знаю, как мы с этим справимся.
— Да успокойтесь вы, Евгений Кириллович, план у меня уже есть, — произнёс я.
— А чего же молчите⁈ Поделитесь им! Почему я один тут голову ломаю? — воскликнул Гаврилов.
Я уже начал привыкать к его вечной раздражённости. Он не столько агрессивный, сколько вечно напуганный. А страх часто приводит к агрессии.
Виной всему гормоны. Норадреналин и адреналин. Один вызывает чувство страха, а второй принуждает к действию. На деле всё работает ещё сложнее, но если кратко — примерно из такой схемы и состоит процесс мобилизации всех сил организма, направленный на выживание.
— Смотрите, Евгений Кириллович, всё не так уж и сложно, — произнёс я. — Сначала мы запросим с аптечного склада необходимый нам набор препаратов. Лучше заказать впрок. Всё, что не используем, оставим на будущее или вернём на склад. Новой медсестре поручим подготовить палаты, пусть начинает руководить санитарами. Помещения, бельё — всё должно быть чистым.
— Допустим, — кивнул Гаврилов. — А как пациентов завлекать будем?
— Так тут как раз всё предельно просто. Создадим страницу нашего отделения в регистратуре, люди сразу увидят уведомление на доске и на сайте. Затем сработает сарафанное радио. Новость быстро распространится. Будем рекламировать дневной стационар своим пациентам на приёме. Об этом узнают слуги, передадут дворянам — и у нас появятся первые пациенты. Ах, да! Ещё можно попросить девушек из регистратуры сообщать о нашей работе каждому, кто записывается на приём. Так мы ещё сильнее расширим будущую клиентскую базу.
— Хорошая идея, — согласился Гаврилов. — Но вы до сих пор не учли самую большую проблему, Павел Андреевич. Вы будете весь день на приёме, как и я. Кто, чёрт подери, будет работать в стационаре за нас⁈ Придётся привлекать других лекарей. И далеко не каждый на это согласится.
— Как раз это — лишнее, — подметил я. — Мы можем сделать гораздо проще. Будем меняться. Два часа дежурите вы, а я принимаю ваших пациентов, а затем наоборот. После приёма уйдём в дневной стационар оба.
— Да вы сбрендили, что ли, Булгаков⁈ — оторопел Гаврилов. — За два часа соберётся такая очередь, что разгрести её в одиночку будет невозможно. Сколько вы в среднем тратите на одного пациента?
— От пяти до пятнадцати минут.
— Вы шутите? — удивился он. — Даже я принимаю больных гораздо дольше. Вы их совсем, что ли, не опрашиваете?
— Нет, я не шучу. Просто научился беседовать с больными быстро и по существу. Видите? С такой средней скоростью мы не обрастём бесконечными очередями, — произнёс я.
— Ладно, Булгаков, — чуть успокоившись, кивнул Гаврилов. — Вы меня убедили. Может, это и сработает. Так или иначе, увидим мы это только во вторник. Понедельник потратим на подготовку, а больных начнём приглашать на сутки позже.
В нашу дверь постучали. Я подумал, что это пациентам не терпится поскорее оказаться на приёме, но вскоре к нам вошёл молодой мужчина в белом халате. Я уже видел его ранее на планёрках. Это — один из лекарей общего профиля. Но познакомиться у нас возможности не было.
— Максим Владимирович? Доброе утро, — поприветствовал молодого специалиста Гаврилов. — Чем обязаны?
— Я заглянул, чтобы пожелать вам удачи, господа, — поправив очки, произнёс он. — Всё-таки со следующей недели нам с вами придётся посоревноваться. Ах да, простите, Павел Андреевич, нас ещё не представили друг другу, — он протянул мне руку и произнёс: — Максим Владимирович Ломоносов. Лекарь общей практики.
Я ответил на его рукопожатие, назвал своё имя, а затем задал вопрос: