— В тридцать пять лет? Не рановато ли? — произнёс я.
— Проклятье, Булгаков, ну чего вы ко мне пристали? Я уже обследовался, вторичную гипертензию у меня так и не нашли. Почки, надпочечники, щитовидная железа — всё в порядке. А сейчас, говорят, болезни молодеют. Если раньше люди начинали страдать от гипертонической болезни только после сорока или пятидесяти лет, то сейчас этот недуг может возникнуть гораздо раньше.
— Удивительно, какая избирательная гипертония! — подметил я. — Возникает только в том случае, если вы вдруг оказываетесь в кабинетах руководства.
— Вы к чему клоните, Павел Андреевич? Говорите прямо.
— Я думаю, что у вас обычный невроз. Фобия, которую нужно лечить у специалиста, — объяснил я.
— Даже если это так. Представляете, какие слухи пойдут обо мне, если я обращусь к психолекарю⁈ — продолжил упираться Гаврилов.
— Представляете, каково это — пережить инсульт в сорок лет? — парировал я.
— Но я пью таблетки. И сам себе помогаю. А иногда хочу на приём к Миротворцеву!
— И этим вы делаете себе только хуже, — подметил я. — Ладно, Евгений Кириллович. Решать за вас я не имею права. Но высказать своё мнение я был обязан.
Гаврилов хмыкнул, покинул своё рабочее место и пошагал к выходу из кабинета.
Что ж, начало положено. Может, пока что он и отрицает наличие психологического недуга, но ему всё равно рано или поздно придётся его принять.
А пока пора приступить к приёму. Пациентов в коридоре много, и мне нужно успеть принять всех до трёх часов дня, пока не закрылся аптечный склад.
А Ломоносов пусть подавится своей гордыней. Мы с Гавриловым очень быстро поставим его на место!
— Как продвигается обработка Павла Булгакова, сын? Есть какие-то успехи? — поинтересовался Ярослав Андреевич Громов.
С Александром ему удавалось повидаться только на работе. Домой они возвращались в разное время. Кроме того, его сын часто проводил вечера, а то и целые ночи со своими друзьями и дамами, завести короткие отношения с которыми не требовало практически никаких усилий.
Поэтому он и вызвал Александра в свой кабинет, чтобы обсудить одну из важнейших целей, к которой его семье следует стремиться.
Нужно вытрясти из Булгакова информацию. Ему известно то, что может помочь семье Громовых не только избежать нападок убийц, но ещё и возвыситься над другими родами, проживающими во дворце.
— Я сейчас работаю над этим, отец, — ответил Александр Громов. — План уже готов. Павел согласился встретиться со мной и моими приятелями на этих выходных. Сегодня я свяжусь с ним и договорюсь о встрече. Думаю, завтра вечером всё свершится.
— Свершится, говоришь? — хмыкнул Ярослав Андреевич. — Ты только слишком сильно не торопи события, Саш. Нельзя, чтобы он догадался, что мне на самом деле от него требуется.
— Но медлить тоже нельзя. Ты ведь сам меня поторапливаешь, — подметил Александр. — Сам понимаешь, у меня самого нет никакого желания возиться с этим слизняком.
— Слизняком? — поморщился Громов. — С каких это пор ты его так называешь?
— Это была его кличка в академии, — усмехнулся Александр. — Скажем так, его там недолюбливали. Я же лишь делал вид, что он является моим другом. На деле мне просто нравилось над ним потешаться.
Впервые Ярославу Андреевичу показалось, что его сын лжёт. Создавалось впечатление, что он просто храбрится и пытается показать отцу, что ему любая задача нипочём.
— Пойми, сын, допросить Булгакова жизненно необходимо. И тебе это сделать будет гораздо проще, чем мне. Я не стал бы просить тебя о помощи, если бы не понимал, что Павел Андреевич уже начал меня подозревать, — произнёс Ярослав Андреевич. — Нельзя, чтобы нападение убийц повторилось. Если мы будем с ними сотрудничать, рано или поздно к нам заявится ещё один член гильдии. И тогда нам может не повезти, как в прошлый раз. Ты ведь не хочешь, чтобы нам с тобой вскрыли глотки, пока мы спим?
— Разумеется, отец. Я сделаю всё, что в моих силах. Только скажи, какую информацию нужно извлечь из Булгакова. Если всё пойдёт по моему плану, то уже завтра я смогу узнать, что он скрывает, — ответил Александр.
— Выясни, жив ли его младший брат — Кирилл Булгаков. И если он жив, попытайся выяснить, где Павел его прячет, — прошептал Ярослав Андреевич.
— Так ты всё же думаешь, что он нам солгал? Мне показалось, что ему было тяжело говорить о брате. Почему-то я думаю, что он и в самом деле погиб.
— Эх, Саша-Саша, — покачал головой Ярослав Громов. — В этом твоё слабое место! Ты совершенно не умеешь читать людей. Будь аккуратен. Мне кажется, что Булгаков в этом плане гораздо способнее тебя.