— Погодите, Павел Андреевич. А может, мы как-нибудь договоримся? — замялся он.
— Вы это о чём? — не понял я.
Слово «договоримся» автоматически заставляет меня напрячься. Чаще всего это означает, что дворянин хочет, чтобы я оказал ему какую-нибудь незаконную услугу.
Однако всё оказалось проще.
— Да мне, если честно, теперь как-то не хочется обращаться за помощью к другим вашим коллегам. Вы уже начали меня наблюдать — так продолжайте! — попросил он.
— В дневном стационаре я доведу вас до конца, Евгений Сергеевич. Но в поликлинике с этим могут возникнуть проблемы.
— Это ещё почему?
— Я принимаю только слуг. Таковы правила, — признался я.
— Только слуг⁈ — взъерепенился граф Землянов. — Да вы меня разыгрываете! Это кто выдумал такие правила?
— Руководство. У нас все лекари ранжируются. Кто-то принимает слуг, кто-то дворян — в зависимости от их титула, — объяснил я.
— Дурь какая-то. Ваше руководство смотрит непонятно куда, — хмыкнул Землянов. — Я, конечно, с другими лекарями не знаком, но, судя по тому, что слышал, они не больно-то лучше вас, господин Булгаков.
А вот и мой шанс сделать сразу два дела. И довести клинический случай Землянова до конца, и заручиться поддержкой влиятельного человека.
— Не беспокойтесь, я придумаю, как провести вас ко мне уже после того, как вы закончите лечение в дневном стационаре, — я оторвал лист бумаги от своего ежедневника и написал там свой номер телефона. — Свяжитесь со мной, если потребуется помощь. Через регистратуру вас ко мне не запишут. Но обходной путь я и сам найду, если потребуется.
Мой кабинет Землянов покинул в приподнятом настроении. Мне осталось только разобраться с дворецким Виктора Шолохова — и можно передавать эстафету Гаврилову.
Прежде чем позвать дворецкого, я обратил внимание на окно. Снаружи расселось несколько ворон. Одна из них с любопытством наблюдала за тем, как я заполняю документы.
Странно, и с каких это пор их здесь столько развелось? Лучше бы управляющие двором занялись сокращением популяции птиц, а не на Мота моего охотились!
Я почувствовал дежавю. Будто это уже происходило со мной ранее. Словно за окном сидит точно такая же ворона, которая ещё вчера влетела в мою квартиру. Хотя чему тут удивляться? Все вороны выглядят одинаково.
Или нет?
Я подошёл к окну, распахнул его и спугнул назойливых птиц. И лишь после этого вернулся к работе. Шрам к тому моменту начал нестерпимо жечь, а магия так до сих пор и не вернулась.
— Господин Булгаков, простите меня, пожалуйста. Похоже, у вас из-за меня проблемы, — принялся причитать Фёдор Захарович Кондратьев, как только я позвал его в свой кабинет.
— Успокойтесь. Панику не разводите. Я знаю, о чём вы хотите рассказать. Господин Шолохов остался недоволен моим решением выдать вам справку, — заключил я. — Даже заместителю главного лекаря звонил.
— Бросайте вы это дело, — попросил дворецкий. — Не мучайтесь так со мной. Мне уже становится лучше. Буду использовать больше лекарственных средств. Может, их хватит, чтобы избежать обострения от контакта с пылью.
— Бросать это дело? — хмыкнул я и достал из кармана справку. — Жаль. А то у меня уже всё готово. Даже заместитель главного лекаря подписал.
— А… — оторопел Кондратьев. — Павел Андреевич, не могу поверить, что вы пошли на такой риск ради меня. Но, может быть, ещё не поздно всё отменить?
— Отменять мы ничего не будем, — настоял я. — Однако о справке Виктору Петровичу пока что — ни слова. Если будет спрашивать — скажите, что по какой-то причине Павел Булгаков забросил оформление. Подождём неделю, вплоть до вашей выписки из дневного стационара. Получите справку в тот момент, когда Шолохов не будет этого ожидать. Мы ещё заранее продумаем план, как обезопасить от его гнева и вас, и меня. На этот счёт не беспокойтесь, идеи у меня уже есть.
Дворецкий принялся кланяться, но я уговорил его прекратить этот благодарственный ритуал и отправил старика в отделение. Тем временем Мария Рудина уже неплохо наловчилась. Я заметил, что проблем с постановкой верных капельниц у неё больше не было.
Повезло мне с медсестрой, причём дважды. Анастасия Ковалёва хороша во всех планах, особенно в вопросе документации. А Мария, хоть и неопытная, но всё же не ленится учиться и делает это очень быстро.
Когда Евгений Кириллович Гаврилов пришёл, чтобы сменить меня, мы ещё раз изучили показатели двух дневных стационаров и пришли в восторг.
Максим Ломоносов уже начал отставать от нас чуть ли не на пятьдесят процентов. Эффективность его отделения даже близко с нашим не стоит.