— Так разве господин управляющий с вами ещё не связался? — удивился Кайнелайнен. — Мне уже выдали ключи от квартиры. Вам их должны выдать в ближайшее время. Управляющий упоминал, что ваше жильё осмотрят, прежде чем переводить вас на новое место.
А-а! Ну кто бы сомневался? Готов поспорить, это опять командир Коршунов постарался. Видимо, решил, что со второго раза точно что-нибудь у меня найдёт. И нашёл бы! Но я это предусмотрел и избавился от всего, что могло вызвать подозрения. Даже лоток Мота выкинул, несмотря на его возмущения.
Теперь жить со мной в одной квартире фамильярам уже не удастся. По крайней мере пока Кайнелайнен не вернётся в Финляндию. Но у меня есть идея, куда могут перекочевать животные.
Финн прошёл в свой кабинет, но стоило ему исчезнуть, как на меня набросился Евгений Кириллович.
— Булгаков, вы об этом говорили? Об этом⁈ — протараторил он.
— И вам доброе утро, господин Гаврилов, — усмехнулся я. — Что за паника началась?
— В нашем дневном стационаре десятки людей. Откуда они взялись? — развёл руками он. — Вы ведь упоминали, что у вас есть какая-то идея. Это она?
— Да ничего особенного. Помните, в прошлую пятницу я уходил в инфекционное отделение, чтобы помочь господину Загорскому с новой инфекцией?
— И? Вы что… Позвали сюда заразных людей? — оторопел Гаврилов.
— В плане инфекционных болезней — у них никаких патологий больше нет, — объяснил я. — Но я договорился с Юрием Витальевичем, чтобы всех пострадавших направили к нам. Ну, сами понимаете: нужно же их ещё раз обследовать, купировать осложнения. Всё как обычно.
Вернее, я позвал сюда всех, кроме Биркина. Аристарх Иванович ко мне больше не приблизится. Если, конечно, не захочет рискнуть здоровьем. Но на подобный риск даже такой психопат не пойдёт.
— С ума сойти, Павел Андреевич… — Гаврилов впервые выглядел таким удивлённым. — Значит, можно считать, что мы уже победили Ломоносова! Если мы обследуем всех собранных вами людей, к концу дня наше сражение подойдёт к концу.
— Именно так я планировал. Только не спешите об этом распространяться. Знаете же, что Максим Владимирович — большой любитель играть не по правилам. Как только он поймёт, что мы его уже обгоняем, он обязательно попытается предпринять контрмеры.
Гаврилова я предупредил на всякий случай. Уж до чего я привык продумывать тактику на все возможные форс-мажоры, и то на этот раз я был уверен, что мы победим. В конце дня главный лекарь отправит отчёт в орден лекарей. А как будет развиваться судьба нашего отделения в дальнейшем — это вопрос.
Если нам позволят развернуть полноценный дневной стационар, метаться между поликлиникой и отделением мы уже не сможем. Кому-то придётся стать заведующим и отказаться от работы на приёме в поликлинике.
И есть риск, что мы с Гавриловым не сойдёмся во мнениях.
Я прошёл в свой кабинет, попросил пациентов подождать несколько минут до начала приёма, а затем завёл разговор с Анастасией Ковалёвой.
К этому разговору я готовился все выходные.
— У меня есть к тебе вопрос, Настя, — я уселся за свой компьютер и открыл медицинскую информационную систему.
— Чем могу помочь?
— Мне нужна информация об Анне Николаевне Шолоховой, — прямо сказал я. — Вижу, ты с ней хорошо знакома. Постоянно приводишь ко мне на приём её приятелей. Видимо, она тебе доверяет. Верно?
— Д-да, — напряглась Ковалёва. — Павел, но именно поэтому я не могу рассказывать о ней всё, что мне известно.
— Хм, вот как? — мои глаза бегали по монитору. Я уже нашёл то, что искал. Но мне требовались объяснения. — Вижу, что Анна Николаевна посещает нашего психолекаря. Каждую среду, ровно в полдень. И, как я посмотрю, это длится… Ого! Уже больше года.
Вот только отчёты Владыкина засекречены. Не все лекари имеют доступ к записям этого специалиста.
Интересное выходит совпадение. Анну Николаевну должен был убить Шёпот. Я задавался вопросом, кто и зачем мог заказать её голову. И тут выясняется, что она каждую неделю ходит к Владыкину, который как-то связан с моими врагами.
Чувствую, всё это взаимосвязано.
— Пойми, Настя, мне действительно нужно знать, зачем Анна Николаевна посещает нашего психолекаря. Вижу по твоим глазам, что тебе известен ответ на этот вопрос, — продолжил настаивать я.
— Она — моя близкая подруга, Павел. Понимаю, что мы с ней многим тебе обязаны. Но я… Не могу. Это же предательство!
— Ты права. И госпоже Шолоховой явно стоит ценить твою преданность. Это очень хорошая черта, правда, — кивнул я. — Однако твоей подруге угрожает смертельная опасность. Её хотят убить. И чтобы разобраться с этой проблемой, я должен получить ответы на заданные вопросы.