Не знаю, что случилось с Биркиным, но это мне только на руку. Он наконец-то забыл про меня и про мой шрам. Теперь можно снять с него повреждающую сетку. Не вижу смысла и дальше вызывать аритмию. Неизвестно, что с его памятью сотворил Владыкин, но я этому только рад!
Ура! Минус один псих в моём окружении. А если учесть, что Борис Владыкин только что спрыгнул с крыши четырёхэтажного здания, можно сказать: «Минус два».
Когда я вышел на улицу, вокруг психолекаря уже собралась толпа. Через собравшихся стражников и слуг пытался прорваться нейролекарь Сергеев. Старичок, громко шаркая ногами, растолкал людей и воскликнул:
— Разойдитесь! Сейчас же! Мне надо оценить степень повреждения… А где Лёня? Лёня!!! — заорал Алексей Георгиевич.
Леонид Беленков выскочил из-за угла. Сразу же явился на зов своего наставника.
— Лёня, скорее! — потребовал нейролекарь. — Кажется, наш коллега себе голову разбил.
— Могу чем-то помочь, Алексей Георгиевич? — я присел рядом с пострадавшим Владыкиным. Это хороший шанс оценить, как будет развиваться его судьба в дальнейшем. Смерти я психолекарю не желаю. Если есть шанс его спасти — это даже к лучшему. Тогда я в итоге смогу узнать от него больше информации о союзе, в котором состояли мои родители.
Да, он пытался меня убить. Но он ещё не рассказал всё, что знает о заговоре. Будет логичнее сохранить ему жизнь. Пока что он — единственная ниточка, которая может привести меня к разгадке убийства Булгаковых.
— Павел Андреевич, вы как нельзя вовремя! — закивал Сергеев. — Пожалуйста, осмотрите кости. Мы с Лёней… с Леонидом Петровичем займёмся нервной системой.
Кости я уже осмотрел. Можно сказать, что Владыкину повезло. Я бы на его месте точно переломал бы себе всё что можно. Борису Геннадьевичу надо было в акробаты идти, а не в психолекари.
Рёбра, кости голени, несколько позвонков и кости лицевой части черепа. Больше Владыкин ничего не сломал. Даже внутренние органы не повредил. Смог сдержать удар ногами. Но всё же ударился лбом об асфальт.
— Поврежденные сосуды заращиваю, — отчитался я. — Обломки костей лучше будет вернуть на места в условиях стационара. Что скажете насчёт головного мозга? Мне кажется, лобные доли повреждены. И затылочные, очевидно, тоже.
— Полностью с вами согласен, Павел Андреевич. Но при чём тут затылочные? А-а… Божечки! Вы правы, как же я сразу не догадался? Противоудар! — затрясся Алексей Георгиевич.
Стандартный механизм повреждения. Мозг человека ведь не закреплён на каких-нибудь штырях. Пространство вокруг него очень мягкое. Поэтому при ударе по лбу мозг может отлететь назад и удариться о кости черепа затылочной частью.
Получается, что при ударе страдает сразу две противоположные стороны.
— Порванные нервы восстановил, — сообщил наставнику Беленков. — Надо его госпитализировать в травматологию. Иначе умрёт от болевого шока.
— Болевые рецепторы я уже выключил, — помотал головой Сергеев. — Позовите санитаров. На носилки — и ко мне в неврологию! Я его быстро восстановлю. Не могу только понять, как господин Владыкин вообще умудрился вывалиться из окна.
— Не из окна, — ответил один из стражников. — С крыши. Он сам спрыгнул. Мы видели. Никого рядом с ним не было.
— Ой, беда-беда, — вздохнул Алексей Георгиевич. — Наш психолекарь сам сошёл с ума! Видимо, не выдержал нагрузку.
Я помог нейролекарям перенести Владыкина в стационар и попросил Сергеева, чтобы тот сообщил мне, если Борис Геннадьевич придёт в себя.
Надо будет снова с ним поговорить. Высок риск, что с такими повреждениями он вообще не сможет вспомнить часть своей жизни. У него явно есть ушиб мозга. Причём степень тяжести далеко не лёгкая!
И ведь Константин Романов обязательно об этом узнает. Но как он отреагирует на произошедшее — большой вопрос. Возможно, поймёт, что соваться ко мне не стоит. Но, может быть, поступит иначе. Наоборот, снова начнёт насылать на меня убийц.
Как ни крути, а разбираться с ним придётся. Но лучше дождаться, когда Владыкин придёт в сознание. Он сам должен рассказать правду о заговоре. Мне никто не поверит, если я начну кричать на каждом углу, что Владыкин и Константин Романов намерены предать Российскую Империю!
После произошедшего я вернулся в свой кабинет. На ходу воспользовался своим новым навыком. «Массовый анализ» быстро определил, с какими диагнозами ко мне пришли жители императорского двора.
Большая часть обратилась ко мне с мелочами. Но один вызвал особый интерес. Барон Лагунов. Полный мужчина. «Анализ» сообщил мне, что пациент весит более ста двадцати килограммов.