— Константин Сергеевич, так спрашивайте! — закивал я. — Мне очень нужно встретиться с господином Кекконеном. Я готов помочь в расследовании.
— О! Это очень хорошая новость, — улыбнулся Константин. — Мне лишь нужно узнать, не сохранились ли у вас документы вашей семьи? Видите ли, ваш отец хранил при себе некоторые бумаги, которые могут навредить Российской Империи. Поэтому я бы хотел заполучить их.
Бумаги, значит. Из-за них меня пытаются убить? Нет. Думаю, Константин боится, что я знаю, о чём говорится в этих бумагах. Правда, я сам их никогда в глаза даже не видел!
Но Романову об этом знать не обязательно.
— Поймите меня, господин Булгаков. От этого решения зависит ваша судьба. Вас никто ни в чём не обвиняет, но… Если документы не попадут ко мне в руки, я не смогу вам помочь. Не смогу организовать вам встречу с принцем, — продолжал убаюкивать мою бдительность Романов.
Вот только все его попытки тщетны. Я вижу, что каждое его слово — ложь. На предстоящую встречу он никак не влияет. Этим занимается его брат — Михаил Романов. Более того… Запретить мне общение с принцем! Проклятье, да это же просто смешно.
Я уже неделю слушаю храп этого принца. Развлекаю его, кормлю борщом, а этот кретин мне что-то запрещать собрался. Пусть для начала разберётся, где настоящий принц, а где фальшивка.
— Я понял вас, Константин Сергеевич, — я театрально вздохнул. — Какая же всё-таки неловкая ситуация получается… Вы подозреваете меня, но на деле настоящим врагом Российской Империи являетесь вы сами, так ведь?
— А? — заикнулся Романов. — Что, простите? Я не расслышал.
— Я говорю, что вы — убийца. Только не нужно притворяться. Я знаю, что именно вы стояли за Владыкиным. Нанимали через него гильдейских наёмников. Чего вы так на меня смотрите? Думали, я так и буду притворяться наивным дурачком? — я сухо усмехнулся. — Нет, это, конечно, доставило удовольствие, но, как вы сами выразились: пора бы уже перейти к делу.
Константин Романов помрачнел. Бегло окинул взглядом комнату, убедился, что в ней нет камер. А затем показал своё истинное лицо.
Вот уж действительно дьявольская улыбка. Не уверен, что даже Биркин умеет показывать такой оскал.
— Ну надо же… — протянул Константин. — Так значит, я был прав. Вы всё знали с самого начала. Отец успел рассказать вам правду, да? Теперь понятно, почему вы явились сюда — в императорский двор. Ради мести? Сначала погибли все наёмные убийцы. Затем Владыкин спрыгнул с крыши клиники. Что дальше? Хотите и до меня добраться? Ох, как же вы рискуете, Павел Андреевич.
— Месть? Нет, — помотал головой я. — Не судите людей по себе. И, между прочим, Константин Сергеевич, вы ошиблись во всех своих предположениях. Особенно насчёт моих родителей. Они не успели рассказать мне своих тайн. Зато господин Владыкин с большим удовольствием выболтал мне всё, что знал.
— Борис Геннадьевич никогда бы меня не предал, — стиснул зубы Константин. — Вы лжёте.
Пусть упирается! Мне-то какая разница? Больше всего меня сейчас интересует то, что происходит с моим телефоном. Чувствую лёгкую вибрацию в кармане. Догадываюсь, что сейчас происходит.
Константин Сергеевич активировал глушащий кристалл. Боялся, что я запишу наш разговор. Умно. Очень умно! Вот только эти волны действуют в обе стороны. Он тоже не может собрать на меня компромат. Этот разговор навсегда останется между нами.
И самое главное…
— Представляю, каково вам сейчас. Вы ведь так давно хотите меня убить, — я сложил руки на груди. — Но не можете. Прямо сейчас я сижу перед вами. Безоружный. В теории вы могли бы заколоть меня. Или закричать, позвать гвардейцев. Вам ведь ничего не стоит солгать им о том, что я на вас напал, верно?
Константин замолчал. Напрягся. Решил, что я читаю его мысли. Видимо, он и вправду думал предпринять столь отчаянный ход.
— Да, господин Романов. Я читаю ваши мысли. Вы с самого начала собирались вывести меня из себя, спровоцировать, а затем отправить за решётку — к главному дознавателю, — произнёс я. — Вот только есть одна проблема.
— У меня, в отличие от вас, проблем нет, Булгаков, — нахмурился он.
— Есть. Причём проблема смертельно опасная, — отметил я. — Если вдруг я пойму, что отступать мне уже некуда, я начну действовать радикально. За секунду до того, как меня возьмут гвардейцы, я расширю все ваши мозговые артерии и заставлю их взорваться от чудовищного давления. Обширный геморрагический инсульт. Вас не спасёт даже целая бригада нейролекарей.