— Все время притворялась, что с ней полный порядок. Тебя это не настораживает?
— Нисколько, — равнодушно отозвался начальник полиции.
— Уэс, мне кажется, сестры что-то замышляют, — поморщился Фин: он всегда остерегался женщин, которые «что-то замышляют», если не мог сразу разгадать их намерений. — Мне кажется, нервозность Софи вызвана тем, что они с сестрой приехали снимать в нашем городе порнофильм.
— Почему обязательно порно?
— Так сказал Стивен Гарви! И мы на совете уже приняли решение издать постановление, запрещающее снимать у нас в городе порнографию. На следующей неделе будем его обсуждать.
— Ну и что ты мне в связи с этим предлагаешь? — усмехнулся Уэс. — Арестовать Эми за ее оранжевый топ? А может, сразу убить, и дело с концом?
— Уэс, тебе хорошо шутить, а большинство членов городского совета проголосовали за это дурацкое постановление! — воскликнул Фин.
— Я не думаю, что Клиа Уиппл осмелится снимать в родном городе порнуху. Не совсем же она идиотка!
Машина пересекала новый мост, и Уэс невольно залюбовался открывшимся живописным пейзажем.
— Не волнуйся, Фин! Все будет хорошо. Я ведь тоже не заинтересован в том, чтобы в городе, который я охраняю, случались трагедии. — Он немного помолчал, а потом с воодушевлением воскликнул: — Нет, эта Эми очень даже ничего! Милашка.
— Не строй никаких планов, они с Софи в воскресенье покинут Темптэйшен навсегда, — напомнил Фин.
Мысль о том, что сестры Демпси в воскресенье уедут, мгновенно вернула ему хорошее расположение духа. Уэс заметил это и поинтересовался, чему он так радуется.
— Тому, что если в воскресенье они уедут, то, возможно, Стивен забудет о своей затее с постановлением.
— Знаешь, Фин, мне кажется, ты недооцениваешь Гарви, — задумчиво произнес Уэс, — и забываешь о том, что через два с половиной месяца состоятся новые выборы мэра. — Он крутанул руль, и машина остановилась у книжного магазина.
— Через два с половиной месяца… — повторил Фин. — Мать тоже постоянно об этом напоминает. Но ведь у меня еще много времени…
— Это только так кажется, что времени много! — перебил Уэс. — А вот Стивен не теряет его даром, ловит каждый момент, чтобы напомнить о себе с лучшей, как ему представляется, стороны. Ты забыл, как его папаша двадцать лет назад выиграл выборы у твоего отца и стал насаждать в нашем городе свои, наиглупейшие, с моей точки зрения, порядки? Конечно, правил этот тип всего два года, но мне они показались вечностью.
— Что ты предлагаешь? — спросил Фин Такер и вздохнул. — Хорошо, завтра же начну расклеивать рекламные плакаты по всему городу.
— Правильно, начинай, иначе Стивен тебя переиграет. Ты же его знаешь, он одержим желанием занять кресло мэра, а мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы не допустить этого. Иначе семейка Гарви, с ее ханжеской моралью, отбросит нас в каменный век!
Такер взглянул на отделанное мрамором и песчаником здание городского совета, расположенное неподалеку от книжного магазина, и снова вздохнул. Да, проигрывать не хотелось. А проигрывать Стивену Гарви особенно!
— Ладно, Уэс, с завтрашнего дня начинаю рекламную кампанию и стану делать вид, что тоже борюсь за запрещение в городе съемок порнофильмов, и всячески поддерживать Стивена Гарви в его благородной борьбе за высокую нравственность наших жителей.
Перед мысленным взором Фина Такера снова промелькнуло лицо Софи, капельки крови на нижней губе, которую она постоянно облизывала, напряженный взгляд, искусственная, но тем не менее приятная улыбка. «Женщина, которая что-то замышляет, способна навлечь беду на любого мужчину, обратившего на нее внимание». Мэр неожиданно вспомнил слова своего покойного отца, много раз предупреждавшего о том, что следует держаться подальше от женщин с такой «роковой» внешностью. Но Фин не придавал значения словам отца, полагая, что уж он-то никогда не даст увлечь себя и запутать ни одной подобной женщине.
Уэс, словно угадав мысли своего друга, предостерегающе произнес:
— Надеюсь, ты не позволишь этой Софи увлечь себя?
— Конечно, не позволю! — воскликнул Такер, открывая дверь в магазин. — Но завтра я собираюсь вместе с тобой еще раз навестить этих киношниц и выяснить у них все относительно съемок.
— Только ли за этим ты собираешься туда?
— Не только. Мечтаю посмотреть на душераздирающую сцену, как Джорджия Латс будет душить своего мужа, если узнает, что он снова крутится вокруг Клиа Уиппл.
— Фин, не надо так шутить! — воскликнул Уэс. — В нашем городе уже сорок лет не было убийств, и я не хочу, чтобы произошло хотя бы одно, пока я — начальник полиции. Кстати, какие у тебя планы? Пойдешь домой к Дилли или мы немного поиграем? У тебя есть свободное время?
— Для игры в бильярд у меня всегда найдется время! — заявил Фин. — Ведь это мое предназначение — играть в бильярд.
— Правда? А я-то думал, что ты посвятил свою жизнь политике.
— Нет, политикой живет моя мать, а я живу ради бильярда.
— И ради красивых обольстительниц, — засмеявшись, добавил Уэс.
Перед глазами мэра снова мелькнул образ Софи, и, стараясь скрыть смущение, он саркастически заметил:
— Если познакомишься с какой-нибудь милой распутницей, Уэс, представь ей и меня. А пока такая женщина не встретилась на моем пути, я по-прежнему буду посвящать свою жизнь бильярду.
Ближе к вечеру Эми предложила посидеть на открытой веранде в креслах-качалках и обсудить сценарий будущего фильма. Становилось прохладно, солнце клонилось за горизонт, его последние тонкие лучики скользили по перилам.
Софи с задумчивым видом сидела в кресле, слегка раскачиваясь, слушала стрекочущих в кустах сверчков и нежное журчание реки, протекающей неподалеку. Сумерки постепенно сгущались, и она, любуясь закатом, думала, что день, в сущности, прошел неплохо и ее первоначальные опасения и подозрения относительно пребывания в этом маленьком городке, слава Богу, не оправдались. Пока все складывалось удачно, и визит начальника полиции, оказавшегося, к ее большому удивлению, не кровожадным монстром, а довольно приятным человеком, убедительно доказывал это. Только раздражали постоянные мысли о молодом привлекательном мэре, которые она решительно гнала прочь.
Софи слушала песню «Я хочу быть только с тобой», доносившуюся с кухни из магнитофона, и наслаждалась вечерней прохладой.
— Вы с сестрой всегда слушаете только Дасти? — Удивленный голос Клиа вывел ее из задумчивости.
— Не только его, но Спрингфилд нам очень нравится. Приятная музыка, ты не находишь? Моя мать тоже очень любила Дасти и слушала его каждый вечер перед сном.
— Ясно. Значит, это у вас такая семейная традиция. Кстати, пока ты гуляла, звонил Зейн. — В голосе Клиа послышалось раздражение. — Дело в том, что я ушла от Зейна. Он позвонил и сообщил, что намеревается приехать сюда и поговорить со мной по поводу моего решения.
«Только этого злобного Блэка нам здесь и не хватало! — подумала Софи. — Правда, Вирджиния Гарви будет счастлива увидеть своего телевизионного любимчика „живьем“!»
Эми разлила сидр с бренди по стаканам, вручила их Клиа и сестре и поинтересовалась:
— А что ему надо, твоему Зейну?
— Поговорить со мной, — ответила Клиа. — Дело в том, что я подала на развод, и Зейн очень расстроился.
— Из-за предстоящего развода?
— Как бы не так! Из-за денег! Я продаю этот дом и землю, — объяснила Клиа. — Это на первый взгляд кажется, что участок маленький, но на самом деле он довольно большой. Фрэнк говорит, что я смогу выручить за дом и землю три четверти миллиона долларов.
— Вот это да! — воскликнула Софи.
— Пять лет назад, когда я выходила замуж за Зейна, мой отец продал часть земли, и я унаследовала около двух миллионов долларов, но… — Клиа сделала выразительную паузу. — В последние шесть месяцев Зейн во что-то вложил их или потратил, как мне кажется… В общем, недавно у нас состоялся крупный разговор, и после этого я сразу подала на развод. Мой адвокат говорит, что в суде Зейну придется объяснить, куда он дел мои денежки, или представить документы, доказывающие, что они вложены в какое-то прибыльное дело, иначе его ждут крупные неприятности, а уж свою карьеру он точно испортит. Я сделаю все, чтобы вернуть назад свои деньги!