Его сиятельство и девушка обменялись короткими настороженными взглядами. У Наташи замерло сердце. Она вновь почувствовала твёрдую рукоять кинжала в своей руке. Сон до сих пор бередил душу.
Напротив графа — он явно был не в духе — сидела бледная Юфрозина. Упрямо сжатые тонкие губы и надменно вздёрнутый подбородок подсказали, что она здесь неспроста. Окинув компаньонку недобрым взглядом, монашка сильнее поджала губы.
Бригахбург прошёлся неодобрительным взором по русинке снизу вверх и в обратном направлении, порываясь высказаться по поводу платья, но сдержался. Указав ей на стул, наклонился через стол и холодно сказал:
— Переспроси графиню, чего она хочет?
Наташа выслушала Юфрозину.
— Если я её правильно поняла — она хочет попасть на воскресную проповедь в церковь и после неё исповедаться. У вас ведь есть в деревне церковь?
Герард облегчённо выдохнул. Ему в невнятной словесной тираде венгерки показалось чёрт-те что!
— Сегодня среда… В воскресенье она будет в церкви.
— Я ведь тоже пойду с ней?
Девушка с удовольствием посмотрела бы церковь. Когда они проезжали через деревню, ничего похожего она не приметила. Видно, здание находилось в стороне от дороги.
— Разве тебе недостаточно молельни? — уставился на неё мужчина.
Если бы он знал, что она там ни разу не была!
— Я тоже хочу исповедаться, — прозвучало настолько уверенно, как будто это было главной целью её жизни.
Его сиятельство не стал возражать. Под его пристальным взором Наташа расправила плечи, невозмутимо рассматривая край кафтана на спинке стула. Показалось странным нежелание Бригахбурга выпустить её за пределы крепостных стен. Она чего-то не понимала.
— Ещё что-нибудь? — хозяин обошёл стол, останавливаясь напротив графини.
Не дождавшись больше вопросов, он проводил её до двери и повернулся к Наташе, следовавшей за ними.
— Останься.
Она беспрекословно вернулась к стулу, а граф выглянул в коридор:
— Франц, пусть русича приведут.
У девушки от волнения пересохло в горле. Это тот раб, о котором говорил Бруно? Который бунтует и его за это наказывают? Сейчас она увидит русского былинного богатыря! Загадочный русич ассоциировался с образом Ильи Муромца из народных сказок.
Герард сел на стул напротив иноземки, где только что сидела Юфрозина:
— Ты много сказала шить таких платьев?
— Почему вас это интересует? — насторожилась Наташа.
— Сколько? — недобро прищурился мужчина.
— Два, — подавила она вздох, уже зная к чему клонит хозяин.
— Скажешь портнихе пошить тебе платья из такой же ткани, но, как у всех. А эти распороть.
— Почему? — стало жаль платьев.
— Проверю исполнение, — встал Бригахбург, отходя к окну. — Что тебе говорил Фальгахен в кухне?
Жёсткий недовольный тон сиятельного наводил на мысль, что теперь он будет вязаться к ней по любому поводу.
Девушка повернулась к нему вполоборота, вставая:
— Господин граф, давайте поговорим откровенно.
— Женщина и откровенность — звучит интересно, — ухмыльнулся он, отворачиваясь к окну.
— Не иронизируйте, ваше сиятельство. Если на вашем пути встречались женщины не вызывающие доверия, то это ваши проблемы. Я просто пытаюсь, как могу, быть вам полезной.
Не оборачиваясь, Герард повторил:
— О чём ты говорила с Карлом?
— Он хотел мне о чём-то рассказать, но не успел. Пришли вы. Господин граф, не уходите от разговора и, пожалуйста, повернитесь ко мне. Разве я заслужила такое отношение к себе? Разве я дала вам повод думать обо мне плохо?
Бригахбург молчал и его молчание не давало Наташе подсказок, в каком направлении выстраивать диалог. Вот и поговори с таким! Какие нужно привести доводы, чтобы убедить конкретно этого мужчину в чистоте и искренности её помыслов? Какие моральные принципы и ценности были у мужчин в то время? Чем и кем они дорожили? Где его слабое место? Может быть, это женщина, которую он ждёт и любит?
— Подумайте о своей невесте, — вздохнула девушка. — Если бы вот так кто-то с ней… Я всегда думала о вас, как о благородном человеке. Не заставляйте поменять моё мнение о вас. Иначе… — она замолчала, споткнувшись об это слово. Напрасно она начала этот тяжёлый разговор.
— Иначе… что? — сиятельный повернул голову в её сторону. Уголок его губ дёрнулся и пополз вверх, но на усмешку это походило мало.
Она сама не знала, что «иначе». Выход виделся только один.