— Будь моя воля, я б тут все взорвала ко всем чертям, — сказала Вероника.
Тони ушел, оставив их спорить на свободе.
— Неужели ты в самом деле хочешь, чтобы миссис Бивер занялась малой гостиной?
— Нет, конечно, если ты против, милый.
— Ты представляешь себе, на что это будет похоже — белые хромированные панели?
— Ну это же просто рабочий вариант.
Тони расхаживал между феей Морганой и Гвиневерой. Он всегда так делал, когда они одевались к обеду.
— Слушай, — сказал он, возвращаясь с жилетом, — ты не уедешь завтра с ними, нет ведь?
— Придется.
Он сходил в фею Моргану за галстуком, вернулся к Бренде, подсел завязать галстук к туалетному столику.
— Да, кстати, — сказала Бренда, — что ты думаешь насчет Гримшо? По-моему, держать ее дальше — значит выкидывать деньги на ветер.
— Ты всегда говорила, что без нее тебе не обойтись.
— Да, но с тех пор, как я живу в квартире, все так упростилось.
— Живешь? Детка, ты говоришь так, словно навеки там поселилась.
— Ты не отодвинешься на минутку, милый? Мне ничего не видно.
— Бренда, сколько времени ты еще собираешься изучать экономику?
— Я-то? Не знаю.
— Ну хотя бы приблизительно.
— Понимаешь, просто невероятно, сколько всего еще надо выучить… Когда я начала, я так от всех отставала.
— Бренда…
— А теперь быстренько иди за пиджаком. Они, наверное, уже внизу.
Вечером Полли и миссис Бивер играли в триктрак. Бренда и Вероника, расположившись на диване, шили и беседовали о рукоделье; временами между женщинами завязывался общий разговор, но они то и дело перескакивали на свой жаргон, непонятный Тони, — это было воровское наречие, где слоги слов переставлялись. Тони читал под лампой поодаль от тесного кружка.
Позже, когда все поднялись наверх, гостьи сошлись в комнате Бренды поболтать перед сном. Сквозь дверь туалетной до Тони доносился приглушенный смех. Компания кипятила воду в электрическом чайнике и дружно принимала «Седоброль».
Немного погодя они, пересмеиваясь, разошлись, и Тони пошел к Бренде. В комнате было темно, но, услышав его шаги и увидев квадрат света в дверях, Бренда зажгла маленькую лампочку у изголовья.
— Что тебе, Тони?
Она лежала на возвышении, глубоко уйдя головой в подушки: лицо ее блестело от крема, обнаженная рука, протянутая к выключателю, так и осталась лежать на стеганом покрывале.
— Что тебе, Тони? — сказала она. — Я уже засыпала.
— Очень устала?
— Угу…
— Не беспокоить тебя?
— Ужасно устала… и потом я только что выпила прорву этой Поллиной гадости.
— Понимаю… ну что ж, спокойной ночи.
— Спокойной ночи… Ты не сердишься, нет? Так устала.
Он подошел к постели и поцеловал ее, она лежала неподвижно с закрытыми глазами. Потом выключил свет и возвратился в туалетную.
— Леди Бренда, надеюсь, не заболела?
— Благодарю вас, ничего серьезного, легкое недомогание. Она, знаете ли, так выматывается за неделю в Лондоне, что в воскресенье ей хочется отдохнуть.
— Как великие научные свершения?
— По-моему, отлично. Ей пока не надоело.
— Замечательно. Скоро все мы будем обращаться к леди Бренде за помощью в финансовых затруднениях. Но вам с Джоном, наверное, тоскливо без нее?
— Не без этого.
— Что ж, передайте ей, пожалуйста, мой сердечный привет.
— Непременно передам. Благодарю вас.
Тони ушел с паперти и пошел привычным путем к оранжереям, выбрал гардению для себя и четыре почти черные гвоздики для дам. Когда он вошел в гостиную, где они сидели, его встретил взрыв смеха. В растерянности он остановился на пороге.
— Входи, милый, это мы не над тобой. Просто мы поспорили, какого цвета у тебя будет бутоньерка, и никто не угадал.
Прикалывая цветы, они все еще хихикали, не смеялась только миссис Бивер, она сказала:
— Всякий раз, когда вы покупаете черенки или семена, обращайтесь ко мне. Вы, может, не знаете, но у меня отлично налаженное дельце по этой части… Разные редкие цветы. Я выполняю всевозможные комиссии для Сильвии Ньюпорт и кое-кого еще.