— Да, ваша честь, и выдвинуть его было отнюдь не просто. Но обвинители и следствие сознавали, что у защиты имелось право на информацию. И согласились выделить изнасилование в отдельное уголовное дело, вследствие чего информация перестала носить характер доступного для прессы публичного документа. Все было тщательно продумано. Исходя из этого я выдвинул свои обвинения.
Когда настал черед прокурора, Эмори Фергюсон поступил именно так, как ожидал Джек. Он уцепился за факт, что рассматривается третья апелляция и процессу подачи новых надлежало положить конец. Напомнил, что Руди находился в доме убитой примерно в то время, когда было совершено преступление, и его кровь нашли на ковре. Эта улика не вызывала никаких сомнений. Когда судья Арквист спросила его, с какой целью следствие выделило изнасилование в отдельное дело, он ответил хорошо отрепетированным и на первый взгляд правдоподобным аргументом:
— Если бы существовало намерение скрыть улику с целью обвинить мистера Келли, то улика была бы уничтожена. Никто бы об этом не узнал. Но вместо этого в силу понимания, что изнасилование не связано с убийством, следствие выделило его в отдельное дело. Таким образом, улика сохранялась на случай, если бы всплыли дополнительные доказательства невиновности.
В кратком представлении контрдоказательств Джек отметил, что по логике обвинения Ричард Никсон должен был бы уничтожить магнитофонные записи из Белого дома.[24] Он этого не сделал. Неразумное решение, однако оно вовсе не означало, что президент не чинил препятствия правосудию. Затем Джек напомнил, что было поставлено на карту:
— Как я уже отмечал, обвиняемый был девятнадцатилетним юношей и представлял собой пограничный случай человека с отсталым развитием. Обвинение строилось на основе косвенных доказательств, и, как теперь выяснилось, была скрыта способная доказать невиновность моего подопечного улика. В силу этого не было почвы для вынесения смертного приговора. Не секрет, что наша система правосудия дает сбои. С 1976 года, когда в штате Флорида восстановили смертную казнь, были казнены пятьдесят восемь человек и двадцать пять отпущены из камеры смертников. Известно, что был казнен по крайней мере один невиновный. Не слишком впечатляющее досье. Этот список необходимо прервать и не оставлять без внимания факты и обстоятельства, с которыми мы столкнулись в данном деле.
Пат обняла его у выхода из зала правосудия.
— Ты был великолепен, мой рыцарь в сияющих доспехах! Судьи засыпали тебя вопросами, но ты не дрогнул. На твоем месте я бы не смогла сделать ничего подобного, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Ты выиграл. Суд наверняка признает Руди невиновным или хотя бы отменит смертный приговор!
— Ты в самом деле так считаешь?
— А ты разве нет? Непременно! Я понятия не имела о цифрах. Чуть ли не половину от числа приговоренных к смерти отпустили из камеры смертников. Потрясающе!
— Да, я тоже надеюсь, что смертный приговор отменят, но иногда очень хочется, чтобы тебя поддержали.
— Я здесь именно для этого, дорогой, — поддерживать тебя. — Пат крепко поцеловала Джека в губы. — Никогда никем так сильно не гордилась. Я уже сказала, что ты был великолепен? А призналась, что люблю тебя? — На этот раз ее поцеловал Джек.
Во время полета обратно он вновь проанализировал ход дебатов.
— Обычно я выхожу с таким чувством, будто что-то забыл сказать. Когда судьи начинают прессовать вопросами, всего не упомнишь. Но на этот раз вроде ничего не упустил.
— Ничего, — подтвердила Пат. — Прошел по всем пунктам. Не беспокойся. У Руди не могло бы быть адвоката лучше, чем ты.
Ее слова успокоили Джека, по крайней мере на какое-то время. Но, оказавшись дома в постели, он всю ночь ворочался и метался. Время было на исходе, и напряжение становилось невыносимым. В какой-то момент Джек начал бормотать во сне. Пат придвинулась, прислушалась.
— Не отступай! — приказывал он себе. — Только не отступай!
ГЛАВА 34
На следующее утро за завтраком в «Пеликане» Пат рассказала Нэнси, как проходили прения. Джека, даже когда он был в городе, Пат в «Пеликан» не приводила. Это место за стенами конторы было их личным прибежищем с Нэнси.
— Привет, девчонки! Вам как обычно? — спросила Долли лишь через десять минут после того, как они сели за столик. Кроме них, в закусочной было еще три человека. Если бы они не привыкли к этому месту и не считали нерасторопную официантку своей, то скорее всего встали бы и ушли. Но на этот раз почти не заметили задержки. Очень многое требовалось обсудить.
— Мне — как обычно, — кивнула Пат.
— А мне яйцо-пашот на белом хлебе, — объявила Нэнси. Она впервые заказала яйцо-пашот, но Долли и бровью не повела. Только спросила, как каждое утро:
— Обеим кофе?
— Без кофеина, — подтвердила Пат.
— Диетическую колу, — попросила Нэнси. Это было единственное из ее «обычного» в этот день.
Долли пометила заказ напитков, не подав вида, что снова все перепутала, — стойкая особа.
— Так ты считаешь, что назначат новое судебное заседание? — спросила Нэнси, когда официантка отошла от столика.
— Может быть, не новое заседание, по крайней мере не теперь… Но я не сомневаюсь — и Джек со мной согласен, — что смертную казнь заменят на пожизненное заключение. Это даст нам время организовать еще более сильную защиту.
— Отлично. Именно над этим я сейчас и работаю.
— Ты?
— Да. Я подружилась с женщиной из управления полиции, и она мне рассказывает много интересного. Пока ничего из ряда вон выходящего, но ходит по самому краю. Очень странно, но у меня такое ощущение, что по мере приближения даты казни Руди ее все больше подмывает обнажить душу. Она боится, но в глубине сознания борется со своим страхом.
— Что ей такое известно?
— Не знаю. Когда арестовали Руди, она работала в полицейском управлении. Выступала свидетелем во время слушаний, когда Трейси Джеймс пыталась подвергнуть сомнению его признание.
— Ты рассказала об этом Джеку? — спросила Пат.
— Нет еще. Подожду, пока выяснится что-то конкретное.
— Время на исходе. Казнь назначена на следующую неделю. Может быть, Джек сумеет ее разговорить.
— Нет, Пат, не получится. Эта женщина не скажет ни слова, пока не будет готова сама.
Не успела Нэнси окончить фразу, как появилась Долли с овсянкой и бананами для Пат и яичницей с колбасой и тостом для нее.
Нэнси дождалась, когда официантка отойдет и не сможет слышать, и заметила.
— По крайней мере похоже на то, что я заказала. Я ведь просила принести яйцо.
Пат рассмеялась:
— Понимаешь, хороший следователь должен прислушиваться, когда ему дают зацепку.
— Не врубаюсь, — удивилась девушка.
— Вспомни, что Долли спрашивает у нас каждый день, когда мы приходим в ее заведение?
— Спрашивает, хотим ли мы все как обычно.
— Именно. Я всегда отвечаю: да. А ты делаешь новый заказ. Так?
— Так.
— Перепутала ли она хоть раз мои блюда?
Нэнси наконец начала понимать и улыбнулась.
— Она хочет, чтобы я тоже ела каждый день овсянку с бананами!
Пат чуть не поперхнулась от смеха.
— Неплохая шутка, но, в общем, верно. Она ждет от тебя постоянства. Если ты станешь придерживаться чего-то одного, она перестанет ошибаться. Хотя бы с едой. С напитками, по всей видимости, разобраться не удастся.
— Тогда что, черт возьми, она записывает в блокнот? — спросила Нэнси.
— Любовные послания повару.
Теперь настала очередь хихикнуть Нэнси. «Как же нам повезло, что рядом такая женщина, — подумала она. — И мне, и Джеку». От напряжения оба были настолько на взводе, что, наверное, если бы не Пат, давно бы друг друга убили. Она разряжала обстановку.
— Ты что? — покосилась на нее Пат.
— Ничего.
— Давай, колись.
— Хорошо, — усмехнулась Нэнси. — Мне только что пришло в голову — надо бы сходить на кухню и посмотреть, как выглядит этот повар.
Долли услышала их веселый смех и бросила взгляд из-за стойки. И над чем это они каждый день смеются?
24
Имеются в виду записи разговоров в Овальном кабинете перед выборами 1972 г., сыгравшие важную роль в Уотергейтском скандале.