Резкий зуммер полевого телефона прервал меня на полуслове. Завороженный и потрясённый рассказом Упырь, не глядя, дотянулся, нащупал и снял с аппарата трубку.
— Восьмой... Слушаю... ЧТО?! — крайне удивленный Данила изменился в лице.
Я ловил каждое его слово, каждый жест и движение лицевых мышц.
— Командир, ты там не пьян часом? Или обкурился вусмерть? Гляди, сейчас лично проверю. Что ты там заладил «никак нет — никак нет»... Ну, и откуда они взялись? Ладно, отставить, сам выясню! Хрен знает что!..
Трубка шлёпнулась на рычаг: отбой!
Начштаба уставился на меня. Напряжённо и недоумённо. Как на потустороннего контактёра. Наверное, с таким лицом рассматривают чертей во время первого в своей жизни приступа белой горячки.
— Да что случилось-то?! — не выдержал я. — Упырь, не тяни за ширинку!
— Ну, ты, Дымыч, даёшь! — хрипло выдохнул он.
— Да не даю я ничего. Предпочитаю больше себе остав...
— Монголы!
Я понял, что произошло, на мгновение раньше, чем прозвучало это слово. Может быть потому, что в меня вошло нечто, напоминающее невесомое облако или же... белого лохматого зверя... частицу Хасанбека. Именно так пытался он мне объяснить свои внутренние ощущения: противоборством чёрного и белого зверей. В меня вошло то, отчего стало благостно и цельно — ДУША. Наша горемычная душа, одна на двоих, которая, благодаря игрищам со временем, так неожиданно и врасплох встретилась сразу с двумя своими земными оболочками — телами. И теперь вела по космическому пути свои материальные воплощения, прошлое и настоящее, — Хасанбека и меня.
Я чуть было не опрокинул табуретку, вскочил и устремился на выход. Упырь, оправив гимнастёрку, последовал за мной. Нужно было срочно разбираться в создавшейся ситуации.
Монголы неспешно двигались походной колонной. Втекали шевелящимися волнами в широкую просеку, и она от того становилась похожей на реку. Именно — устало и неспешно. Тем не менее — через пару минут вся Костровая площадь была заполнена всадниками.
Хасанбека я увидел издалека. Узнал темника по осанке, по красному плюмажу на шлеме. Махнул ему рукой и заспешил навстречу. Но тут...
Из мерно двигавшихся рядов панцирной конницы вырвался странный всадник... облачённый в камуфляж.
Юджин!
Нет, определённо его предки были ковбоями! В седле Юджин сидел уверенно — и когда только успел натренироваться? Вот он молодцевато натянул поводья, сдерживая разгорячённого скакуна. Спрыгнул на землю шагов за десять, и заспешил к нам. Судя по его улыбающейся запылённой физиономии — новость, вопреки нашему настороженному ожиданию, была приятной.
— Дымыч! Смотри, бля! — мне ещё не доводилось видеть Юджина таким довольным, его прям-таки распирало.
Я практически вырвал из его рук большой лист-планшет, выполненный из тончайшего пластика, такой можно было даже скручивать в трубочку. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять...
Карта.
Долгожданная КАРТА ЭКСА!
На которой были нанесены не только географические Реалии искусственной планеты, но и... ВСЕ ТЕРМИНАЛЫ. А также много всякой всячины, включая замаскированные второстепенные объекты и склады воинского имущества.
Вот вам и — «седина в бороду, Бог — в ребро»! И не только в ребро, но и в масть... и в хвост, и в гриву. И в жилу!
— Где?! Где взял? Откуда?! — я, не дожидаясь ответа, сгрёб американца в объятия.
Это уже было что-то! Вернее — почти всё, что нужно для успеха. Полный чертёж колеса дьявольской рулетки, с указанием всех возможных номеров, на которые можно поставить.
Теперь, заручившись поддержкой фортуны, можно было реально тягаться с крупье.
«Как ты там говорил, сучий потрох? Ставки сделаны, ставок больше нет?! — перед глазами вновь зазмеилась улыбка на никогда не виданном мною лице. — Рановато улыбаешься, человече! Особенно сейчас, когда ставки росли-росли и ТАК выросли...»
«Человече?! Херр оберст, а не много ли чести так величать бледнолицего выродка?» — в Антиле, определённо, до поры прозябал в неизвестности расист вселенского масштаба.
Колесо рулетки вращалось на скрипящей оси планеты. Ставки в дьявольской игре росли с каждым днём, но это уже не угнетало.
Теперь я знал кардинальный способ стопроцентного выигрыша. Знал, как разом взорвать это чёртово казино.
Всё было достаточно просто. Для того, чтобы сорвать джек-пот, суммарная стоимость которого оценивалась в сумму всех наших жизней плюс победа над врагом, нужно было всего-то... согласно добытой карте, поставить...
НА ВСЕ НОМЕРА СРАЗУ.
Не мелочась.
Глава шестая
СЕМЬ ПЕЧАТЕЙ
Секунды гулко тикали внутри неё, входили в резонанс с пульсом, мешали нормально дышать.
Стойкое ощущение: она снова маленькая девочка, которая тайком присутствует при взрослой беседе. Будто забралась в малозаметную нишу и притихла, как шалунья, укрывшаяся от родителей.
Амрина усмехнулась. Она находилась здесь на самых законных основаниях, на правах скуффита. Уже в пятый раз, но после оч-ч-чень долгого перерыва...
Именно этот перерыв и породил смутное детское чувство неуместности и даже запретности её присутствия в помещении уровня «святая святых» — зале заседаний Высшей Семёрки Локоса.
Перерыв в целых четыре месяца — маленькая жизнь, которую она провела на Эксе. Сначала в роли координатора узлового терминала и, одновременно, персонального куратора объекта НольСтоДвадцатьВосемь, он же Алексей Алексеевич Дымов. Потом — сразу во многих качествах поочерёдно. Для соплеменников: жертвы нападения, без вести пропавшей, предательницы, разведчицы, вернувшейся блудной дочери. Для землян: врага, пленницы, возлюбленной, соратницы, беглянки... той волчицы, что всё едино смотрит в лес.
Но главная погрешность восприятия сегодняшнего действа, порождённая пребыванием на Эксе, вызывалась не отвыканием, а ПРИСТРАСТНОСТЬЮ. Она уже не боялась себе в том признаться. Она боялась, что не сумеет в себе утаить ЭТО, и какой-либо из мысленных всплесков-реакций так или иначе прорвётся в её мнемоконспект скуффита. Посему вела мысленную запись сразу по двум каналам — редкое качество даже для продвинутых мнемоджахферов*. Полный контроль за собой на черновом канале. И двойной контроль тут же — при перезаписи версии для проверяющих.
Она стала пристрастна. Уже одно это могло напрочь перечеркнуть ей путь в семиархи, даже при самых лучших показателях. На двух чашах весов оказались старый груз — Путь, осенённый долгом перед Локосом, и новый — Любовь. Она любила этого невозможного человека, жестокого и нежного одновременно, — землянина Дымова. Чужака, которого она, в лучших традициях своей склуфры*, назвала своим Избранником.