Я слышу их и сейчас. Эти слова. Снова и снова.
У того, кто встал на путь Войны, может быть только два ребёнка.
Не существа — сущности. Под стать масштабу, избранному Вселенной. Соответствуя шкале, по которой всё и вся, меньшее чем звезда — попросту не существует.
Одно дитя мертворожденное. Любовь.
Другое — живое, растущее не по дням, а по часам. Имя ему: Ненависть...
Оно уже открыло глазки. Внутри меня.
Оно уже тянет к этому миру ручки. Изнутри меня.
Оно уже начинает считать этот мир СВОИМ. Забывая про меня...
Война бродит в палисаднике моего мира, заглядывает в окна. Особенно в те, откуда доносится:
«На твой век ещё хватит, я тебе обещаю».
Но только на твой...
Только на твой.
Спи, маленький мой...
Глава первая
ВЕРНЕМ ВАШЕ ВЧЕРА!
— Тётка, ещё! Пару пива!
Вид у меня был донельзя убедительный. Я протянул свои пустые бокалы буфетчице, и несколько зевак у стойки, изображавших архаичную очередь, на самом деле принялись зевать и отводить взгляды. Пивная «мелочь» понимала: на водопой подался большой и опасный зверь. А когда пахнет сушняком по-крупному, не стоит выспрашивать: стоял ли ты в очереди?..
Я любовался собой со стороны, хотя никогда и не страдал приступами нарциссизма. В этот момент я просто сам себе ужасно нравился. А ещё мне нравился этот стильный пивной кабачок, именуемый «Тётя Клава». Было здесь всё выдержано в традициях, характерных для нравов, царивших в пределах моей многострадальной Родины более полувека назад.
Я родился уже после того, как прикрыли изрядно опостылевшую «лавочку» — развитое социалистическое общество, — и, наверное, никогда бы не смог ухватить зубами этот пласт низовой культуры своей нации и почувствовать его на вкус, если бы не отставной майор Торхов. Вот уж кому вся улица Девятая, в лице пенсионеров, что прекрасно помнили уничижительные, но столь дорогие сердцу, ностальгические вывески «ПИВА НЕТ», должна бы скинуться, по меньшей мере, на бронзовый бюст. За этот уютный кусочек их щемящего прошлого — забубённую пивнуху «Тётя Клава»...
Судя по тому рвению, с коим он отстаивал неожиданно вновь востребованный лозунг «Пиво — по-советски!», — хозяин кабака, должно быть, пропахал с однозвёздными погонами как минимум половину военной карьеры. Наверняка, любимый напиток и мешал ему получать очередные воинские звания. Но, одно несомненно — в пивной эстетике девяностолетний отставной майор Советской Армии давно и по праву был генералом. И злачное заведенье товарищ ветеран СА отгрохал на славу!
А посему в заведении Старика Торхова, со слов очевидцев настоящих, аутентичных «пивных гадюшников», всё было именно так, как должно быть. Практически «один к одному» с забегаловками почившей в бозе советской эры.
И прокуренный до тупой задумчивости зал. И штат на редкость широкоформатных тёток в заляпанных передниках. И буфетчица Клава, способная приструнить любого клиента убойными заклинаниями типа: «Не шлёпай губенями, сволота!» И, естественно, в качестве главного украшения, присутствовала легендарная очередь. И отстой пены. И толстостенные гранёные стеклянные кружки, которые обязывалось именовать бокалами. И даже — пятно красной краски, непременно присутствующее на донце каждой ёмкости. Должно быть, чтобы не воровали на сувениры, после выдавая за купленные. Хотя в этом я не уверен...
Словно озвучивая мой рейд к барной стойке, Яша, гитарист из штатного ансамбля, неожиданно и хрипло затянул «фирменную» песнь:
И вся гоп-компания лабухов* грянула припев:
Я одобрительно показал Яше большой палец.
Погодил маленько, покуда Клава «изобразит» мне эти самые «два пива», одарил её расхожим комплиментом и под разухабистое пенье вернулся за свой столик... Но приступить к смакованию божественного напитка мне не позволили.
— Ну, и ЧТО будешь ДЕЛАТЬ?
Я поднял глаза от оседающей пены. У моего столика торчали два мужика в чёрных костюмах. Судя по выправке и уверенному поведению, они подкатили не случайно. Но мне было наплевать!..
— Что ДЕЛАЛ, то и БУДУ.
— В смысле?
— В самом прямом... Пиво я буду пить! Ещё вопросы есть?
— Есть...
— Нет! Всё. Пресс-конференция закончена. Так, хмыри... Дёргайте, пока при памяти.
Я опять был донельзя убедителен. Мутные типы нехотя ретировались; один из них бросил напоследок фразу, которую я поначалу пропустил мимо ушей:
— Ладно, договорились... Мы не станем трогать твоё завтра...
«Ты глянь... Трогать они не будут!» — зашипело внутри меня, но вид пенной полоски над желанным напитком манил к себе и убеждал — не обращать внимания на всякие мелочи...
«Не обращать внимания на мелочи...»
«В мелочах таится дьявол, дружище... — заворочался во мне Антилексей, мой альтер эго; он проснулся и потирал условные глазёнки. — Ты бы, это... к мелочам-то поуважительней, херр оберст... даже если они тебе снятся».
Я и действительно — ПРОСНУЛСЯ.
А, ч-чёрт! Надо же... А так манила пересохшие губы пенная та полоска, и те две порции пивной прохлады!
Вот тебе и сиеста... Отдых в полуденный зной... да после сытного обеда... Короче, если перевести с испанского на славянский: кошмары, мучащие в духоте на полный желудок.
«Мы не станем трогать твоё завтра...» — голос продолжал звучать, витал где-то совсем рядышком, в воздухе.
Стоп! Не может быть, чтобы такой выпуклый сон оказался просто выжимкой ассоциаций от накопившихся за день впечатлений. Уж больно реальным он выглядел. И в точности совпадал с одним из судьбоносных моментов моей жизни! А каково обилие достоверных мелочей?!
«Совершенствуешься... иначе не скажешь... Вскорости заместо снов полнометражные сериалы будешь просматривать...» — ну что ещё мог ляпнуть Антил, как не очередную банальность?
«Да погоди ты! Это ж не сон и не фильм, а почти точная копия одного из отрезков прожитого мной. Вот только конец совсем не такой. Не должны они были вот так запросто развернуться и умотать!»
И действительно. Мне снилось не абы что, а именно тот день и тот момент, когда «двое в штатском» появились в моей судьбе. Тот самый час, когда они принялись вербовать крепко запившего подполковника Дымова в некий таинственный Проект. Фэсх Оэн и Тэфт Оллу. Я даже видел характерную особенность Тэфта Оллу: у локосианина отчётливо шевелились уши во время разговора!
Я видел ещё уйму мелких деталей, которые уже давно позабыл и ни за что бы ни вспомнил. Нет, называть это «сном» не поворачивался даже язык. Вот только последняя фраза...
«Мы не станем трогать твоё завтра... Что это? Может быть, предостережение? Или же... А почему бы и нет. Давай-ка допустим, что это вещий сон и вся суть его в этой фразе заключена... Словосочетание „не трогать“ моё „завтра“ можно понимать, как „невмешательство в мою дальнейшую жизнь“ или же что меня „оставят в покое“?.. Но к чему тогда весь этот пивной антураж из некогда прожитого мной дня? Может быть, важен именно этот, показанный день? Стоп! А что, если это... предложение вернуть всё на изначальные позиции?! Обнулить, так сказать, течение событий. Причём — именно с того судьбоносного момента. Да нет, невозможно. Полная... фантастика!»