Иванов промолчал, оглушенный всем услышанным и выпитой водкой. Ему стало нехорошо… Что было дальше, он помнил отрывками. Но точно, что домой его доставил водитель, он же – телохранитель директора.
Тяжело проснувшись утром и посмотрев на часы, Иванов с трудом сообразил, что уже опоздал на работу. Болела голова. Он даже обрадовался, что теперь не надо искать причину для увольнения. Не вышедших на работу без уважительной причины директор увольнял сразу.
Вспоминая вчерашний разговор с шефом в бане, Иванов лежал на диване, не в силах оторвать от подушки налитую «чугуном» голову. Зазвонил телефон. Тамары дома не было. Вставать не хотелось. Телефон продолжал настойчиво звенеть. Пришлось кое-как подниматься.
– Да? – буркнул в трубку Иванов.
Звонил Есин.
– Ты чего задержался? – поинтересовался шеф бодрым голосом.
– Проспал, – чувствуя моральное облегчение, честно признался Иванов.
– Извини, я тут без тебя зачитал на утреннем собрании приказ о твоем назначении заместителем директора, – сообщил Есин. – Дел по горло. Хватит валяться, давай приезжай. Я высылаю машину.
– Но… Болею… – пытался возразить Иванов.
– Поговорим в офисе, – отрезал шеф и положил трубку.
Иванов понял, что все-таки поедет на работу. Тяга к деньгам действовала, как наркотик. И не последнее место занимал факт назначения на вышестоящую должность. «А вы – тщеславная сволочь, Александр Николаевич!» – укорил себя Иванов, глядя в зеркало. Стараясь заглушить в себе борьбу противоречий, он включил музыкальный центр на полную громкость и на каком-то быстром ритме исступленно стал исполнять танец дикаря из потерянного для цивилизации африканского племени, все время повторяя: «Деньги не пахнут! Деньги не пахнут!..».
Работа заместителя на какое-то время отдалила его от Кристины. Теперь он редко вспоминал о ее существовании. Конечно, как начальник Иванов иногда интересовался делами сотрудницы, но виделся с ней редко, не проявляя никаких внешних признаков особого расположения. Но однажды сам Есин завел с Ивановым разговор о Стрельцовой.
Иванов только что вернулся из командировки в Москву, куда ездил за новой партией товара. Он отсутствовал ровно неделю.
– Не хочется увольнять Кристину, но результаты… Сам посмотри. – Есин положил перед Ивановым листок с цифрами. Напротив фамилии Стрельцовой красовались два жирных нуля.
– Еще никогда она так плохо не работала. За неделю слетела с инструкторов. А теперь попадает под увольнение. Что скажешь?
– Уволить всегда успеем. Я бы сначала с ней поговорил. – Иванов глубоко внутри почувствовал сожаление при мысли, что Стрельцова больше никогда не появится в офисе, и он не увидит ее.
– Ты думаешь, я с ней не разговаривал? – сидящий в кресле Есин глубоко затянулся сигаретой и, не спеша, выпустил дым сквозь зубы. – У нее там личные проблемы с этим… Ее бой-френдом, будь он неладен!
– С кем? – Иванов читал сводку с результатами по филиалу за неделю и не сразу уловил смысл сказанного.
– С женишком ее, рэкетменом, говорю, проблемы.
– Тяжелый случай, – усмехнулся Иванов, оторвав взгляд от листка.
Есин продолжал:
– Она была в твоей команде. Саня, пообщайся с ней, поговори по душам. Ты это умеешь. Девчонка может и должна работать!
– Ладно, поговорю, – пообещал Иванов.
Вечером того же дня после общего собрания Иванов подошел к Стрельцовой в коридоре:
– Кристина, ты сейчас домой?
– Вообще-то, собиралась, – она посмотрела на Иванова своими широко распахнутыми серо-голубыми глазами.
«Глаза, как у Наташи!» – Иванов с трудом подавил в себе всплеск ненужных чувств.
– Не будешь возражать, если я тебя подвезу?
– Вы на машине?
– На служебной.
– Подвезите, если вам по пути, – девушка равнодушно пожала плечами.
Уже в машине он поинтересовался:
– Ты сейчас никуда не спешишь?
– Нет. А что? – она смотрела на него, с интересом ожидая продолжения разговора.
– Да думаю поужинать в каком-нибудь ресторане, а то мои уехали к теще, а у меня в холодильнике «мышь повесилась». Хочу попросить тебя составить мне компанию.