— Значит, вы и есть тот инспектор полиции, которого приговорили за убийство?
— Да, — ответил Адамс.
— Того парня, напротив вас, Слима Эвера, вы арестовали? — спросил Джо Керди.
— Да, — сказал Адамс, чувствуя, что нервы его на пределе. — Я арестовал его и вот того, Самуэля Пикара. И в других отделениях найдется добрая дюжина, кто обязан мне тем, что находится здесь.
— Только эта добрая дюжина, — вмешался новый голос с сильным южным акцентом, — выйдет отсюда в один прекрасный день. А тебя, парень, вынесут ногами вперед.
— Кто это говорит? — спросил Адамс.
— Твой сосед слева, Эдуард Рэйон.
— Счастлив познакомиться, — сказал Адамс насмешливо. — Как дошли вы до жизни такой?
— По вине бедной беззащитной старушки, которая держала тысячу долларов дома, вместо того чтобы положить ее в банк.
Из камеры Рэйона потянуло сигаретным дымком. Адамс машинально ощупал карманы.
— Мне нечего курить, — сказал он. — Вы не угостите?
Вместо ответа к нему протянулась рука с сигаретами. Адамс на мгновение задержал пачку в своих пальцах.
— Вы, может быть, не расслышали мое имя? — сказал он. — Меня зовут Адамс. Я работал в уголовной полиции.
Снова послышался голос Рэйона, равнодушный, спокойный:
— Возьми сигарету и верни пачку. Она у меня последняя.
…В отделении приговоренных к смерти Нью-Веральской тюрьмы было шестнадцать камер, с номерами с 3039 до 3054. Большую часть времени половина из них пустовала, и обычно администрация старалась размещать осужденных поближе друг к другу, чтобы их не угнетало одиночество. Им были разрешены шахматы, шашки, сигареты, кофе. Четверги и воскресенья были днями посещений. Встречи происходили в юго-восточной части тюрьмы в большой комнате, разделенной как бы прилавком с установленной на нем решеткой. Адвокаты имели специальные пропуска: им предоставлялось право посещать своих клиентов в любое время суток прямо в камерах.
На следующий день к Адамсу пришли оба его адвоката: метр Изабелла Линдфорд и Грегори Пенсон. Изабелла Линдфорд была высокой, довольно красивой женщиной с суровым выражением лица и резкими движениями. Она считалась одним из лучших адвокатов округа. Осуждение Адамса было ее первым серьезным поражением за годы практики. Пока шло следствие, она строила защиту, исходя из того, что Адамс невиновен, но позднее, когда ей стали известны все козыри, которыми располагал генеральный прокурор, она вдруг сделала поворот на сто восемьдесят градусов. Самое лучшее, решила она, если они с метром Грегори Пенсоном будут строить защиту, опираясь на смягчающие обстоятельства. Но, начиная с этого момента, как уже тогда понял Адамс, у нее не было иллюзий в отношении исхода процесса.
Нужно признать, что рядом с ней Грегори Пенсон выглядел довольно жалко. Адвокат недостаточно опытный, хотя и исполненный доброй воли (тем более что он был другом Адамса), Пенсон добровольно согласился плестись в хвосте своего знаменитого коллеги.
В тот день, когда метр Изабелла Линдфорд пришла к нему и предложила помощь в качестве второго защитника Адамса, у Пенсона появилась надежда. Он был убежден в невиновности своего клиента и друга, но принадлежал к людям, которым необходимо, чтобы их убеждения находили поддержку.
— И ты согласился?! — воскликнул Адамс. — Но как я смогу с ней расплатиться? Ты предлагаешь мне одного из самых дорогих адвокатов округа.
Но Пенсон положил ему руку на плечо:
— Изабелла не возьмет ни цента. Ее интересует твое дело. Старик, у нас появился шанс выкарабкаться.
Но в субботу третьего августа этого шанса не стало…
При появлении адвокатов надзиратель Вильям Ли встал из-за стола.
— Не беспокойтесь, Ли, — сказала Изабелла Линдфорд. — Это метр Пенсон. У него есть пропуск.
— Хорошо, метр, — ответил надзиратель, — я сейчас вам открою.
Он бросил взгляд на бумагу, которую ему протянула молодая женщина.
— Камера 3045.
Пенсон поискал глазами указанный номер. На койке в глубине камеры без движения лежал его друг.
— Он в таком состоянии уже более полусуток, — сказал Вильям Ли. — Ничего не стал есть вчера вечером, а сегодня утром даже не притронулся к кофе.
Адамс не обратил ни малейшего внимания на посетителей.
— Послушайте! — сказала метр Линдфорд. — Вы что, так и будете лежать? Вы полагаете, что сейчас самое время махнуть на все рукой?
В следующее мгновение Адамс уже был на ногах.
— Здравствуйте, Иза, привет, Грег. Зачем пожаловали?