— Не пускай его! — я успеваю схватить щенка и передать Марго. — Держи, не отпускай, пока все не соберу. Он сожрет кого-то из твоего мышиного семейства, потом к ветам его таскать придется и живот резать.
— Ой! — испуганно прижимает Черныша к груди Марго. — Собирай скорее.
В длинном ворсе ковра детали мышиных интерьеров отыскать не так-то просто. Я вожу по ковру рукой, определяю на ощупь. Марго гладит Черныша и рассказывает мне дальше.
— Сдалась мне эта журналистика и литература. Я не люблю писать книги и статьи. А к концу месяца надо на конкурс целую повесть. Ты можешь написать повесть?
— Думаю, что смогу.
— Правда? — она так и подпрыгивает от радости. — Не врешь?!
— Можно попробовать. Ну… все собрал. Отпускай Черныша.
— Он Азик! — Марго ставит щенка на пол. — Иди Азазель, погуляй.
— Он опять пойдет в коридор гадить. Ему бы пеленку постелить.
— Нету у меня! Завтра пошлю купить. Так что, ты напишешь?
— Я думал, ты шутишь.
Мысль о каком-то совместном с Марго деле радует меня. Ведь мы в любом случае будем обсуждать. А, значит, встречаться. Или хоть онлайн можно по видеосвязи. На худой конец в мессенджере. Но не совсем расстанемся завтра утром. Пусть бы оно не наступало. И мы оставались бы так. Ну вот… я уже рассуждаю, как Ромео.
— Нет. Я не шучу.
— А на какую тему нужно писать?
— Идем в кровать, я замерзла уже. Я там тебе расскажу.
Мы забираемся под одеяло, обнимаемся и ничего больше. Мне отчего-то жаль Марго. От этого возбуждение улетучивается, остается что-то другое. Непонятное. И еще больше хочется, чтобы ночь длилась и длилась. Небо оставалось темным, солнце не вставало, и я бесконечно долго обнимал бы Марго и сплетался с ней ногами.
— Я читала книгу… очень странную, — шепчет она мне в ухо. — Мир и похож, и не похож на наш. И в нем люди знают день и час своей смерти. Учитель говорит, что любой человек может сам его выбрать.
Учитель! Как я мог забыть? У нее еще эта готическая каша в голове. Вот это действительно опасно. Чему ее там могут научить? Если бы только красить ногти в черный, а волосы в фиолетовый, и тыкать пирсинг во все доступные для этого места! Но там учат и в окна выходить.
— Нет. Это не правильно, что человек может сам. Ничто не стоит такого.
— А несчастная любовь? Вон в Бесприданнице Островского. Мы как раз по нему курсач писали.
— А что в Бесприданнице?
— Героиня погибла.
— Нет, ее бойфренд застрелил. Это в “Грозе” погибла. Утопилась.
— А ты откуда так хорошо знаешь Островского?
— Читал. Мне нравятся его пьесы, всегда такой ясный логичный сюжет. Я вот мечтал стать писателем, а меня затолкали на матмех. Ирония судьбы. Ты любишь математику, а то, может, нам поменяться?
— Я детей люблю. Хочу мужа и детей. Троих, как минимум. И красивый дом…
— А если муж окажется не твоего круга и у вас будет простой дом.
— Это исключено, — она, лежа на мне, умудряется пожать плечами. Я так и вижу ее искривленные усмешкой губы, хоть и лежу, изучая потолок, а нос Марго снизу утыкается мне в подбородок. — У папы достаточно денег, чтобы обеспечить и меня, и мужа!
— Ну… если у папы. Так что все-таки с курсовой?
— Я начала писать. Про двоих, которые узнали, что им осталось жить один день. Учителю очень нравится этот сюжет.
— Ты делишься в той тусовке своими планами? Зачем?
— Только с Учителем. Я хочу, чтобы он знал.
Понимаю, что сходу эту крепость мне не взять. И временно отступаю. То есть жду молча, что она еще скажет. Марго вздыхает и прижимается теснее.
— Начала, а дальше не получается. Мне и самой не нравится.
— Дашь почитать?
— Дам завтра.
— Знаешь... А вот взяла бы ты сказочную тему и писала про своих мышей. Тоже фэнтези, но доброе. А не про…
Закончить мне Марго не дает. Сердится. Тычет меня кулачком в бок.
— Ну вот еще. Не придумывай! Это они виноваты! Гадкие мыши! — Но тут же сникает и продолжает тихо и уже без раздражения. Таким тоном рассказывают о хорошем и чем-то очень дорогом. — Мне было лет семь, мы поехали на Рождество в Голландию, в Амстердам, смотреть мышиный музей-магазин. Папа там и заказал домик. Если бы ты видел, что у них есть в этом музее! The magic mushroom gallery… Диснейленд отдыхает. Меня оттуда вытащить не могли. Я часами рассматривала как там у мышек все устроено. Теперь понимаю — все просто. И гениально с точки зрения психологии. Это были модели счастливой семьи. Эпизоды на кухне, в гостиной, библиотеке, в ванной, в спальне. На Рождество, на День Благодарения… и в любой другой день. Есть семьи, в которых счастье привычно. Я начала сочинять мышиные сказки про свою мышиную семью. Это было легко с фигурками. Папа заказывал все новые. А потом я научилась их делать сама. Он приглашал кого-то на мастер классы, может быть, тоже из Голландии. Или здесь нашел. И на ютубе много видео. Я ведь не один год всем этим занималась, у меня целая комната-мастерская есть. Покажу тебе… завтра… или уже сегодня. Когда поспим.