— Это я тебя на мосту сбил.
— И почему я не удивлен? Это все?
— Нет, не все. Моя мама не должна узнать. Поэтому я и сказал, что ты мой друг и мы гуляли, а кто-то на тебя наехал.
— И в такси ты меня затолкал, и к себе приволок, чтобы на месте скорую не вызывать. Свидетели на мосту, конечно, были.
— Были, — прячет он глаза за пшеничными прядями.
— Понятно… Но сейчас-то я тебе зачем?
— Мама не поверит, что мы друзья, если ты не вернешься к нам. Начнет докапываться, скажет отцу. — Сейчас он мало походит на мажора и разговаривает по-человечески. На лице растерянность. И все это не вписывается в шикарный салон Ferrari. — Ты обещал, — напоминает он.
— Если подробно все расскажешь.
— Пойдем хотя бы чаю где-нибудь выпьем.
Лекарства, которыми меня в “Скандинавии” напичкали, видно начинают действовать. Головная боль прекращается зато теперь так пить хочется! И есть тоже. Я ведь на пересдачу пошел — не позавтракал. А сейчас время к вечеру. Стемнеет скоро.
— Пошли, я хорошее место знаю. Не в Сестрорецке, тут везде отстой. Доедем сейчас, — и он опять жмет кнопку запуска двигателя. Ferrari исполнительно рычит и трогается с места. — Пристегнись, я быстро езжу, — сообщает Красавчик… нет… Андрей, теперь я почему-то мысленно его по имени называю.
Странный человек. Как будто я и сам не понял, что нормально ехать не светит, когда машина сразу вперед рванулась и понеслась. Разве так можно в черте города? Но не указывать же ему. С водителем вообще нельзя спорить во время движения. А то до первого столба, и МРТ больше не понадобятся. Я пристегиваю ремень и смотрю как Андрей ведет машину. Ловлю себя на том, что мне нравится и его манера, и быстрая езда в целом. В таких машинах мне ни разу в жизни кататься не приходилось.
Глава 3. Надо труп спрятать
Шоссе петляет крутыми поворотами, и слева то открывается, то исчезает за коттеджами побережье. Андрей сбрасывает скорость, пересекает встречную полосу и заруливает на парковку. Я вижу через лобовое стекло странную скульптурную композицию. Герои из сказки “Бременские музыканты” стоят пирамидой один на другом. Все как положено: внизу осел, потом пес, на спине у него кот, венчает шедевр парковой скульптуры — петух. Все из черного металла. За ними под углом вырываются вверх две струи воды. Фонтан? Больше похоже, что газон поливают, но водомет слишком мощный для этого.
— Вылезай, чего сидишь? — спрашивает Андрей.
— Куда ты меня завез?
— “Русская рыбалка”. Никогда, что ли, не был?
— Нет.
— Ну вот, заодно и посмотришь. Тут даже мини-зоопарк есть. Злой страус в вольере сидит.
— Почему злой? — Я выбираюсь из машины и иду за Андреем.
— А ты был бы добрым, если бы зимой пришлось тут оказаться? Представь: ты — страус, живешь себе в Африке, бегаешь по саванне, а тебя берут и переселяют на Север. И не спрашивают, хочешь ты этого, или нет. Еще и в клетку сажают. Озвереешь.
— Действительно. А ты что, орнитолог? — Я нагоняю его и иду рядом по гравийной дорожке. Она разделяет водоем, упирается в горбатый мостик и продолжается за ним. Струи из водомета — это все-таки фонтан.
— С чего ты взял? — Андрей идет быстро. Он спортивный, хорошо сложен, плечи широкие, под футболкой рельефные мышцы груди угадываются, а ростом на полголовы выше меня. Значит, под метр девяносто будет.
— Страусами интересуешься.
— Они бегают быстрее лошади, а маневренность сумасшедшая, не снижая скорости могут направление менять. Я у них учусь. Не у этого, конечно. — Андрей доходит до вольера и останавливается. За толстой проволочной сеткой бродит по периметру страус. Настоящий! Увидел нас и сразу подошел. Голова и шея лысые, ноги как палки с когтями, а между шеей и лапами — шар покрытый черными перьями. Зато хвост и крылья красивые, кудрявые.
— Привет Федя, — говорит страусу Андрей. Птиц наклоняет голову и смотрит на Красавчика карими, опушенными длинными ресницами, глазами. Я протягиваю руку к сетке, но Андрей меня сейчас же за локоть хватает. — Ты что?! Он так долбанет клювом, мало не покажется.
— Проверял?
— Было дело, — смеется он.
— А почему он Федя?
— Да вон, на табличке написано “Страус Федя”. Не кормить, пальцы не совать. — Андрей все еще держит меня и даже за собой тянет. — Пошли уже. Ты вроде чай пить собирался. На уличной террасе, или в зал?
— Лучше на террасе, там пляж видно.
Устраиваемся мы на террасе. Интерьер под охотничий домик заточен — столы деревянные, по обе стороны от каждого — скамьи со спинками. Но на этом вся простота и заканчивается. На скамьях подушки гобеленовые. С лесами, озерами, оленями, лосями и утками. Сервировка, как в дорогом ресторане. Я про такое только в книжках читал и в кино видел. На деревянной балюстраде, которая террасу ограничивает, светильники уличные дизайнерские. Над террасой крыша стеклянная вроде, но непрозрачная. Большие сосны в это сооружение встроены, настил пола вокруг стволов выпилен и в крыше пространство для деревьев оставлено. Где-то там за матовой поверхностью — кроны. А за балюстрадой сразу пляж, широкое пространство мелкого песка, у воды он темнее. Валуны гранитные раскиданы в полосе прибоя и грядой в море уходят. А дальше, до самого горизонта — простор, водная гладь, сколько хватает глаз... Я засматриваюсь на красоту. Забываю даже, что надо сердиться на мажора!