– Да. И так, вероятно, и будет, если вы виновны в убийстве. Вам будет нелегко пройти по границе между правдой и неправдой.
– Теперь ясно. – Голос актера дрожал. – Я пойман в паутину косвенных доказательств. Единственное, что может меня спасти, это полная откровенность. Но если я виновен...
– Вы почти наверняка выдадите себя. – Лоуренс криво усмехнулся. – Таким образом, вы будете дураком, если станете говорить. Ну и как вам?
Трент увидел в глазах собеседника вызов. Он отшвырнул сигарету:
– Я расскажу все, что вы хотите знать.
Глава 20
– Я не собираюсь оправдываться,– негромко начал Трент. Он сидел, положив руки на колени и уставившись на ладони. – Но вы должны понять ситуацию... Моя профессия- одна из самых жестоких в мире. А кроме того – там жесточайшая конкуренция. В нашей стране сейчас приблизительно десять тысяч актеров и актрис. Лишь меньше половины может рассчитывать заработать на жизнь на сцене, и приблизительно пять месяцев в году мы сидим без работы.
Лоуренс молча кивнул. Трент глубоко вздохнул:
– Да! Такова ситуация сейчас. Семь лет назад было еще хуже. Я недавно уволился с флота. Рассчитывал взять театр штурмом. Но нигде не мог бросить якорь.
– Бросить?..
– Получить театральный ангажемент. Не смог даже получить место статиста... Лесли испытывала те же затруднения. Мы не были любителями. У обоих имелся опыт. Но никто не хотел нас брать.
Да! Но нам же нужно было есть. Поэтому Лесли устроилась на временную работу в этом банке. Им нужны были люди, а Лесли была опытной машинисткой. Опекун отправил ее учиться ради деловой карьеры: он не одобрял ее театральных устремлений. Но сцена была для Лесли самой жизнью: она должна была или играть, или умереть... Она хотела вернуться в театр, как только сможет, а пока...
Он пожал плечами:
– Она, конечно, не рассказала о своей основной профессии, и никто в банке не знал о ее отношениях со мной.
– Разве там было чего стыдиться?
Трент внезапно усмехнулся:
– Почтенные банкиры посчитали бы это неприемлемым. Мы не были женаты тогда, это произошло позже... Кроме того, Лесли была скрытной по природе.
– Итак?
– Мы встречались, когда могли. Занимались любовью, когда встречались... Это все.
– Занимались любовью,– повторил Лоуренс. – Вы действительно любили ее?
Трент нахмурился:
– Не знаю,– признался он, с трудом подбирая слова. – У нас были странные отношения. Трудно описать... Возьмем, например Лесли. Она была холодной рыбой при всей ее кажущейся теплоте и очаровании. Мужчины находили ее привлекательной, но они ничего для нее не значили. Она использовала их, но никогда не любила. И все же...
–Да?
– Если она вообще кого-то любила, то меня. Она могла быть достаточно страстной. И я был ее собственностью – с большой буквой «Л», выжженной на спине. – Трент горько рассмеялся.
Лоуренс сухо заметил:
– Нам сказали, что она была собственницей.
– Да,– мрачно подтвердил Трент. – Я дурачился и с другими девушками. Но стоило Лесли свистнуть, как я прибегал.
Лоуренс приподнял бровь:
– Вы не протестовали?
Трент пожал плечами:
– Меня она вполне устраивала. Тогда я был моложе. И спокойнее. Я всегда шел по пути наименьшего сопротивления. И было у нее одно качество – стальная целеустремленность,– которую я считал непреодолимой. У нее были двигатель и сила, которых мне не хватало. Итак, дюжиной различных способов она сделала себя незаменимой. Мне казалось, что я ценю независимость, но не мог обойтись без нее.
Лоуренс медленно кивнул:
–Думаю, что понимаю вас. Но вы не объяснили, почему обратились к преступлению.
Трент явно засмущался. С несчастным видом он продолжил:
– Я был дураком. И мне приходилось нелегко. Я не мог найти ангажемент. Начал пить и играть на деньги... Это сделало все еще хуже. Я загнал себя в угол и пошел за помощью к Лесли... Если бы я знал, что было у нее на уме...
Лоуренс сардонически усмехнулся. Трент вспыхнул и мрачно заявил:
– Знаю, что вы думаете. Я не только преступник, но еще и трус. Лесли мертва и не может оправдаться. Я могу заслониться ее могилой... Но, Бог свидетель, я говорю правду. Это ее мозг стоял за преступлением.
– Я склонен вам верить,– кивнул Лоуренс. – Это она была кукловодом. Вы – куклой.
– Да. Ричард Мервен был другой. Бедняга!
– Действительно бедняга.
Трент прикусил губу:
–Я никогда не прощу себе того, что мы ему сделали. И все же тогда я вообще едва о нем думал. Он не был человеком. Просто марионеткой.