— Сходи за Яцкевичем. Помнишь его?
— Этого надзирателя? Конечно, помню. Где он живет?
Гарбуз назвал адрес.
— Скажи ему, что Гарбуз, мол, велел кланяться и очень просил прийти.
— Может, в ножки ему упасть? — У Шяштокаса недобро блеснули глаза.
Гарбуз понимал, что Шяштокас не питает особой симпатии к надзирателям, но, не будучи вправе полностью раскрыть, кто такой Яцкевич, предупредил:
— Прошу, будь с ним повежливей. Пойми, не каждый, кто попал на службу в тюрьму, — зверь. Есть среди них и люди.
Шяштокас ушел, а Гарбуз, увидев в коридоре Галкина, приказал:
— Григорий, разыщи и пришли ко мне Крылова-младшего.
Алексея Гарбуз направил, как имеющего в этом деле опыт, порыться в полицейских и судебных архивах:
— Данные о «Папе римском» там есть наверняка, ты только будь повнимательнее. Если удастся, побеседуй с бывшими сотрудниками уголовной полиции. Они его должны хорошо знать.
После этого позвонил Михайлову и доложил о принятых мерах. Михайлов сказал:
— Хорошо. А теперь давай ко мне. Тут пришел Антон Михайлович, он в тюрьме допрашивал Кравцова. Прикинем, что дальше делать.
У Михайлова Гарбуз первым делом прочел показания Кравцова.
— Так что, выходит, мы еще не всех заговорщиков выловили?
— Выходит, так. — Михайлов достал из выдвижного ящика стола несколько листов бумаги и протянул их Гарбузу: — Здесь фамилии контрреволюционеров, которых узнал Онищук. Имена некоторых из них называет Кравцов. Дело о «Папе римском» передашь Антону Михайловичу, а сам приступай к розыску этих лиц.
— Михаил Александрович, а как вообще дела? — спросил Гарбуз. — Я тут замотался и не знаю, что происходит на свете.
— Ну, кое-что могу сказать, — улыбнулся Михайлов. — Вчера отряд, который мы направили в Оршу, занял город и прервал связь «дикой» дивизии с Могилевом. Борьба с корниловщиной по всей не оккупированной немцами Белоруссии идет успешно. Словом, в ближайшее время контрреволюции каюк. Мне только что звонил Мясников. Комитет направил Любимова, Ландера, Кнорина и других руководителей-большевиков на крупнейшие заводы и фабрики: надо продолжить создание отрядов рабочей гвардии.
— А ты куда?
— На железнодорожный узел. Мне поручено организовать там красногвардейские отряды для патрулирования вокзала, станции, взять под контроль проходящие через город железнодорожные линии.
Михайлов замолчал, посмотрел в окно. На его исхудавших щеках яростно ходили желваки. Словно самому себе, тихо сказал:
— Эх, с каким бы наслаждением взял за шиворот негодяя, загубившего нашего Романа! Такой парень был! — Побледневший, он повернулся к Крылову и Гарбузу: — Вам ясны задачи?
Крылов и Гарбуз одновременно кивнули.
— Тогда за дело...
Уже к ночи Антон Михайлович Крылов знал настоящую фамилию «Папы римского». Им оказался ранее четырежды судимый Мануйлов. В четырнадцатом году Мануйлов, нагло называясь «Папой римским», ограбил трех попов, еще нескольких обложил данью. За грабежи и вымогательства его осудили на четырнадцать лет. Но вскоре после февральской революции ему помогли бежать. Сразу же взялся за старое. Не гнушался кражами даже у бедных людей, без раздумий пускал в ход нож.
Крылову-младшему удалось установить, где скрывается убийца. После полуночи приступили к операции. Вместе с Антоном Михайловичем в ней участвовало четырнадцать человек. На автомобиле доехали до Кальварии, а дальше пошли пешком. Тихо подкрались к дому, брошенному еще в марте купцом Опаловым. По добытым Алексеем Крыловым сведениям кто-то из бывших друзей купца присматривал за домом и за немалую сумму предоставил его Мануйлову, поселившемуся там вместе с тремя дружками. Огромные дубовые ворота, кованные железом, словно сторожевая башня, возвышались над сплошным дощатым забором. Антон Михайлович потрогал калитку — заперта — и, наклонившись к уху сына, прошептал:
— Алешка, возьми с собой Дмитриева и осмотрите забор: может, где доска оторвана.
Алексей и Дмитриев медленно двинулись вдоль забора. Ощупали каждую доску, но все они были прибиты крепко-накрепко. Дмитриев предложил другой план: перемахнуть через забор и открыть калитку.
Вскоре милиционеры, осторожно ступая по мокрой траве, окружили дом. С оружием наизготовку встали у черного выхода и неосвещенных окон. Шяштокас снял у одного из солдат-милиционеров с винтовки штык и осторожно начал возиться с дверью. Она чуть-чуть отходила от косяка: значит, скорее всего, была заперта на крючок. Так и есть: тихо звякнул крючок и дверь открылась. Антон Михайлович сунул в руки троим сотрудникам по свечке: