– Я сейчас приду, а ты не вставай. Сиди тут, хорошо?
Сквозь звуки стрельбы и стоны я доползла по полу на кухню, от увиденного замерла. Мама лежала вся в крови посреди комнаты, а в стене была видна улица. В наш дом попал снаряд, который разнес соседний подъезд. Я в панике подползла к маме, как вдруг по нашему дому вновь открыли огонь. Маленький мальчик в соседней комнате заплакал. Подскочив к матери, я тронула ее пульс и поняла, что это конец. Она мертва. Думать было не о чем, необходимо было спасать ребенка от неминуемой смерти, которая грозила нам обоим. Сама не знаю, как я смогла собрать себя в кучу и схватить малыша. Словно в тумане, выбежала из квартиры в подъезд, а потом на улицу. Перебежав через асфальт, услышала, как сзади что-то массивное рухнуло. Обернувшись, я увидела, как наш дом сложился, словно карточный домик. Наши власти стреляли по горожанам с улыбкой на лицах, а мы лишь бежали в панике куда глаза глядят. Сама не знаю, как попала к ополченцам. Видимо, Богу было угодно попасть к ним в штаб.
Я сидела в кабинете перед этим голубоглазым блондином. Александр Зощенко внимательно смотрел на меня, а потом сказал:
– Значит, ты училась на военного фельдшера?
– Да, это так, – вполголоса ответила я.
Этот мужчина глубоко вздохнул, а потом спросил:
– Ты понимаешь, что сейчас происходит в нашей стране?
Если честно, я толком еще не понимала, что это за война со своим же народом. Из-за чего я, заплакав, пробормотала только одно:
– Не знаю. Они мою маму убили! За что? За какой грех?
Зощенко положил ручку, а потом сказал:
– Власти используют нас в своих интересах. Если быть точным, Америка хочет править миром. Только не бывать этому! Донбасс будет жить и развиваться, несмотря на военное время! Так что, ты хочешь вступить в военные силы ДНР и ЛНР?
Я тяжело вздохнула, а потом ответила, горько глотая слезы:
– Согласна! Мы победим и отомстим за всех тех, кого они убили!
Александр улыбнулся, а потом после звонка на его телефон мы быстро поехали. Оказалось, что в Одессе в доме профсоюзов заживо сожгли людей. Многим из них не было и восемнадцати лет. Страшная, но героическая смерть за свою землю. Одной молодой девушки крики разнеслись по округе, люди запомнят навсегда ее крик. Что с ней делали, никто толком не знает, но все было очень страшно. Граждане выходили на улицы Донбасса в надежде положить цветы к горелому зданию, но силовики стреляли по ним.
В мае прошел референдум, и образовалась совершенно новая республика – Новоруссия. Люди поверили в то, что можно жить лучше, при этом быть теми, кем они являются на самом деле. А вот Зощенко стал комендантом города, а мой Саша находился в его окружении. Я была счастлива, что сквозь стрельбу и смерть мы можем смотреть друг на друга, как и раньше. Но вслед за горем обстрелов пришла еще одна беда.
Красивейший аэропорт Донецка был захвачен карателями. Зощенко вместе с людьми бросился вырывать его из лап силовиков. На поле боя я помогала всем пострадавшим, старалась изо всех сил. Подбежала к одному раненому, как вдруг раздался взрыв. Не знаю, что произошло, но взрывной волной меня отбросило в сторону. В голове все плыло, а в ушах шумело. Эхом отдавались голоса и стоны людей, а битва за стратегически важный объект нашего города продолжалась. Ожесточенные бои все больше переходили рамки дозволенного со стороны карателей. Спустя некоторое время я потеряла сознание. Очнулась уже в госпитале. Лежала под капельницей со страшным головокружением и тошнотой.
Эхо суровой войны било по всем жителям Донбасса, а больницы сами за себя твердили об этом. Переполненный приемный покой, нехватка медикаментов и отсутствие света практически часами катастрофически отражалось на всем. Город разносили в пух и прах, а мертвых не успевали хоронить, власти Украины убивали женщин, детей, собственный народ, ради дешевой власти шла губительная бойня, а главное, бессмысленная. Тысячи людей оставались без крова, а тысячи были похоронены заживо в руинах собственных домов. Только в этой войне выиграют бедные и голодные, а не толстые свинки США. Народ Донбасса воюет за свое право на существование и свободу жить достойно. А не поддерживать нацистов и их фашистские методы уничтожения собственного народа.
Как оказалось, аэропорт отстояли, отдав свои жизни, об этом гремело все отделение. Около недели я лежала без сознания, а сегодня слишком много информации поглощало меня в водоворот событий.
Молоденькая медсестра вошла ко мне в палату, поставила капельницу. Я недолго думая решилась спросить:
– А вы не знаете, Зощенко не убит?