Один раз, когда мать возилась на кухне, не удержался Серёга, отвернул занавеску, выглянул.
Около танка копошились фашисты. Что-то у них, видимо, в танке испортилось. Стучали они внутри башни молотками, гремели каким-то железом, переругивались между собой.
«Так вам и надо! - со злостью подумал Серёга.- Стойте теперь здесь, пока наши не подойдут!»
И тут фашист, который охранял танк, заметил в окне Серёгину голову. Перебросил он с руки на руку свой чёрный автомат, поднял его и прицелился прямо в Серёгу. Нырнул Серёга вниз. Только успел присесть за подоконник, как грохнул выстрел.
Треснуло острыми лучами стекло в окне, и от стены, на которой висела большая фотография отца в рамке, откололся кусок штукатурки.
В комнату вбежала мать.
- Что? Что? Что случилось? - крикнула она срывающимся голосом. - Почему стреляют?
Ничего не сказал Сергей матери, только кивнул на стену. Увидела мать дырку в стене, увидела треснувшее стекло, всё поняла. Села в изнеможении на стул, обняла Серёгу за плечи, заплакала.
- Когда же всё это кончится? Когда?..
- Погоди, вот придут наши, они им покажут! -погрозил Сергей кулаком в сторону танка.
И опять сидел Серёга в доме, как в тюрьме.
Однажды утром пришла мать со двора и сказала, что танк фашисты всё-таки починили и куда-то угнали, что ни одного вражеского солдата на улице не видно и что сильно стреляют где-то в районе вокзала.
- Ура! -закричал Сергей. - Значит, наши подходят! Мам, можно во двор? Ну на одну минуточку только! Пусти, мам!
- Что мне с тобой делать? - сказала мать.- Иди. Только уговор: на улицу носа не высовывать. Понятно?
Накинул Серёга на плечи куртку и - на волю.
Эх, до чего хорошо на дворе!
Вот они, яблоньки, трава, кусты малины с пожухлыми осенними Листьями…
Только почему всё стало не таким, как было?
Остановился Серёга, огляделся.
Ага, вот почему.
Раньше по двору гуси ходили, важно переваливаясь с ноги на ногу. Бросишь им хлебную корку или огрызок яблока -они берут еду в клюв и долго полощут в луже, прежде чем съесть.
Не видно теперь гусей. Только белые перья запутались в траве у дороги.
Стояли раньше вдоль улицы молоденькие тополя. Налетал на них ветер, и они разом из тёмно-зелёных становились серебристыми, прохладно шумели листвой.
Один тополек остался на всей улице, да и тот какой-то ободранный, однобокий. А от остальных только пеньки. Только пеньки…
Да и улица сама на себя не похожа - вся изрыта, будто по ней прошлись плугом. Вся забросана щепками и обрывками картонных коробок с немецкими буквами.
И хотя светило над городом солнце, почему-то казалось, что день хмурый, пасмурный, вот-вот соберётся дождь.
Пошёл Серёга в дальний конец сада, где росли кусты крыжовника и где у него были припрятаны в специальном тайнике блестящие гильзы от автоматных патронов.
Только начал тайник раскапывать, зашелестели кусты - и в сад пролез Гришка, присел рядом на корточки.
- Вот здорово! - закричал Серёга.- А я о тебе всё время думал. Ну, молодец!
- Я тоже о тебе думал, только из дому никак не выбраться было. В нашем дворе немецкий грузовик стоял, а в доме ихние солдаты жили.
- Прямо в доме? -воскликнул Сергей.
- Прямо в доме. В самой большой комнате.
- Злые?
- А ты думал! Один маленький такой, длинноносый, Рудольфом зовут. Я однажды его сапоги переставил от окна к двери. Так он ка-ак даст мне по шее!.. В голове целый день звенело.
- Вот гад! - воскликнул Серёга. И рассказал Гришке, как в него выстрелил часовой от танка.
- Прямо в тебя? - не поверил Гришка.
- Прямо в меня. Честное слово! Идём покажу. В стекле дырка осталась от пули. Большущая!
Пошли посмотрели дырку. Гришка нахмурился.
- Паразиты. А у нас кота Юрку запросто так убили. Помнишь нашего Юрку? Сидел он на крыше, грелся на солнышке. Вышел во двор ихний ефрейтор Макс. Увидел кота, оскалился, хвать из кобуры пистолет и -прямо в голову. Юрка так и покатился…
- А у нас всех гусей сожрали…
- Скорпионы! - сказал Серёга. - Будь у меня автомат, я бы их всех перебил…
- Автомат!.. -повторил Гришка. -Их вон сколько, и у каждого автоматы. Ты бы даже выстрелить не успел.
- Ну, хотя бы одного…
- А они потом бы за это и тебя, и мать, и всех соседей…
Замолчали, задумались.
Над городом, в стороне вокзала, сильно грохнуло, раскатилось. Дрогнула под ногами земля.