Из переговорников звучал радостный визг Шатенки, дорвавшейся до шанса пострелять не просто так или по обычным заражённым, а в разумные и крайне несимпатичные мишени. Стесняшка, понятное дело, звуков не издавала, но её ручник также молотил в сторону одной из целей. Работа на подавление, она такая.
Зато мат Рамса — это уже с другой стороны. Конкретно мне адресованный, однако… Сейчас он понимал несвоевременность резких действий. Сперва требовалось разобраться с теми, с кем уже по любому не договориться. Какие уж тут договорённости, когда от удачно положенных гранат один монстромобиль уже был разворочен в хлам и пылал, второй… Со второго ещё бил пулемёт, кто-то спрыгивал и пытался откатиться в сторону, но становилось очевидным — это так, трепыхания курицы с отрубленной башкой.
Прилёт по «Медведю», но, как я могу судить, действительно серьёзных повреждений не было. Так, в меру относительно разумного. Прошлась очередь по корпусу, стекла покрылись сеткой трещин, несколько пуль даже внутрь салона проникли. И стон Стесняшки, которой явно вновь прилетело. Вот что ж у неё за невезение то такое? Второй по счёту полноценный рейд и…
«Жива, но рука… Локоть… раздробило. Больно!»
«Спек коли, — с ходу инструкция от Искры. — Филин, как сможешь, помоги. Первая помощь и к Бесу. Он сделает».
Всё сделаю и даже больше. Только вот остаток гранатной ленты добью, на сей раз по грузовику, чтоб там точно никто не уцелел. И по разбегающимся тоже. Экономия боеприпасов, кто бы что ни говорил — дело откровенно дурное. Плевать на их дороговизну, на то, что порой редко встречаются, а ксеры любят ломить конские цены. В бою это всё неважно, есть лишь поставленная цель и сильнейшее желание достигнуть её, при этом сохранив себя в хотя бы относительной целости.
Несколько пуль свистят рядом, противно этак, одна и вовсе попадает в броневой щиток. Ай, пустое, последние отзвуки затихающей схватки — короткой, но ожесточённой. Отщёлкиваю уже опустошённую коробку, ставя на её место новую, благо успел натренировать движения до автоматизма. И… всё? Точно всё, нет больше никого из тех, кто нам противостоял, что и Система подтверждает, плюсуя очередные пункты развития. Не много, зато и не мало, как раз в пропорцию совершённому.
— Урод! — полный злобы голос Рамса. — Ты чего творишь? Всю группу подставил и ещё этих двух малахольных запряг и нукаешь! Совсем охерел?
— Потом. Сейчас помощь раненой, — отмахиваюсь от лидера… вроде как. Возможно. Дальше только бесы и ведают, раз конфликт разгорается всё сильнее. А что совсем не понравилось, так факт оскорбления не меня, а двух девушек, реально старающихся и приносящих отряду ощутимую пользу. — Вот как только, так и договорим.
Шмальнёт в спину? Не, на такое не должен пойти, не посреди рейда так уж точно. К тому же Искорка, словно в противовес, весомо так изрекает у меня за спиной, но так, что всем всё слышно, просто или по переговорнику:
— Погорячился наш целитель, но я понимаю. «Дикие» же е**нутые, им всякая дурь в голову приходит. Побоище устроили, а тут не мамаевы орды и не псы-крестоносцы. Куражились.
— На всех кидаться, самим не выжить. Искра, ты что, тоже этими странностями болеть начала? Ты вообще кого слушаешь, он конченый! Раньше думал, что так, взбрыкивает, Стикс не понимая пока, но он просто такой. Сам шею сворачивать раз за разом будет, других тоже потянет. Псих с харизмой!
— Зато удачливый. И ни одной смерти ещё не поймал. Завидую… немного. Да, мальчики?
Мальчики, то есть Ковбой с Филином, прямого ответа пока давать явно не хотели, вяло отбрёхиваясь тем, что все косяки и степень их вредности если и поднимать, то в более безопасной обстановке. Пока бы с текущими хлопотами разобраться.
Я и разбирался, спешно латая Стесняшку, которой прилетело в руку до такой степени, что в обычной ситуации «в поле» серьёзно стоило задуматься об ампутации. Локоть в крошево, всё если и держалось, то на одном матерном слове, для второго тупо места не было. Стандартный комплект из спека и армейской аптечки не дал ни впасть в шок от боли, ни потерять ясность мыслей, но лежать ей сейчас в покое и не дёргаться. Ну то есть не лежать, конечно, а сидеть. Шина, полная и однозначная фиксация, про новые и новые обработки целительским Даром не забывать — больше тут ничего и не скажешь.
— Тут хлопоты, там хлопоты, — ворчал я, — когда уже заканчивал первую медицинско-псионическую помощь. — Не рейд, а сплошной форс-мажор получился. Вроде с самого начала в плюсе, а ощущение такое, что все разом подхватили. Гемор, чесотку и пляску святого Витта в одном флаконе.
— Но я… не подвела?
— О чём ты, чудо наше с заниженной местами самооценкой? — поневоле улыбаюсь. — Действовала правильно, стреляла в цель, вклад в подавление противника внесла. И никакой стеснительности в бою, что самое сейчас для тебя главное. Погоди, ты ещё станешь грозой всех монстров уродливых и человекоподобных. Хоть от стеснительности по жизни, чую, избавляться куда дольше придётся. Ничего, некоторые в этом даже свой особый шарм находить будут.
О, опять смущается, краснеет. Это при всех тех препаратах, что в её крови плескаются, и вбуханной целительской энергии. Милая она, забавная.
Меж тем народ занимался тем, чем привык в подобного рода ситуациях. Сбор трофеев, он сам себя не организует, пускай немалая часть оных и догорала вместе с одним из монстромобилей и дымилась внутри второго и грузовика. Однако солидную часть ещё можно и нужно было прибрать к рукам для последующего использования, а скорее просто продажи. Оружие, амуниция, возможно что-то из числа автомобильного железа, но тут Искра специалистка, в её епархию никто из отряда без веской причины и носа совать не думал. Опять же находящиеся на карманах у трупов ценности. Многое там явно не состричь, но споран тут, ком паутины там, вот в итоге и горошины со звёздами набираются.
Собственно, Рамс и Шатенка так и продолжали стоять за пулемётами, контролируя окрестности. Остальные же, за исключением Стесняшки по очевидной причине и меня, как оказывающего ей помощь целителя, трофеили всё, что только было можно. И старались не отвлекаться на последствия учинённого «дикими» побоища. Последствия же напрягали.
Тела, много. Раненые, в том числе те, кому помочь уже было нереально. Раненые просто, часть из которых под действием шокового воздействия ещё сильнее поддавалась вирусу, а значит вот-вот готова была сама броситься пожирать живую и ещё недавно живую плоть. Вон, один уже вцепился в руку находящегося поблизости трупа и стал жадно жрать. Жадно, да недолго, поскольку «вереск» отплюнулся парой одиночных выстрелов, поставив точку в самом начале «жизненного пути» медляка. Попутно эти выстрелы в очередной раз привлекли внимание. На сей раз ко мне и далёкое от реальной угрозы. Просто один из соблюдающих клятву Гиппократа, то есть врачей, пытающихся исполнить свой долг и как-то помочь раненым — честь и хвала этим пока ещё людям, равно как и искреннее пожелание вытащить счастливый билет в жуткой лотерее для попавших в мир Стикса — подбежал ко мне и с надрывом произнёс:
— Вы только что… Вы убили раненого, хотя до этого расстреляли этих нелюдей. Почему? За что?
— Это не раненый, это заражённый, — прерываю врача, мужчину лет за тридцать в запачканном кровью халате. С ранними залысинами и заметной паникой в глазах. Паникой, с которой тот вполне успешно боролся, раз и дело продолжал делать до поры, и ко мне обратился отнюдь не заискивающе. — Скоро тут большинство будет такими — безумными, пожирающими человеческую плоть и крайне опасными. А ещё новые прибегут, больше всего похожие на монстров из фильмов ужасов. Качественных таких фильмов… И предельно опасные. Иных и из пулемёта не прошибить.
— Вы…
— В своём ли уме? — невесело усмехаюсь. — Вполне. Это другой мир, док, и весь ваш город в него провалился, дабы большей частью превратиться в кладбище, ну а меньшей — в свору уркающих безумных каннибалов, со временем мутирующих в жутких страхолюдин. Если кто выживет, то несколько процентов, оказавшихся устойчивыми к вирусу. Да-да, я ни разу не шучу, потому лучшее, что вы в принципе можете сделать — либо сваливать отсюда к долбеням, либо, если так хотите исполнить долг до того или иного конца, провести краткий ликбез перед теми, перед кем успеете. У вас тоже шанс помереть или потерять личность крайне высок.