- Сбруя, будет готова завтра.
- Так быстро ты просто гений.
- Нет просто отличный специалист, а ты вижу, совсем в своих разлетах одичала, даже чай не предложила.
Я смутилась, а зверь впервые со времени нашего знакомства расцвел, вот ехидина. И поспешила исправить свою оплошность. Напившись чая, дед удалился творить, а я принялась за уборку, волкозавр снова разлегся на крыльце и покорно сносил, когда мне приходилось через него перепрыгивать и перелазить. Мамы уже несколько часов не было дома, когда доставили еду для волкозавра, зверь не был в восторге от перемороженного мяса, но голод не тетка съел. Больше я его сегодня не мучила.
На следующий день я получила прекрасную сбрую, которая просто великолепно сидела на звере, хотя он и не оценил. Его шею и голову покрывали стальные пластины, спина была закрыта кольчугой, сверху крепилось седло, покрытое густой темной шкурой сползавшей почти до земли и, пряча под собой кольчугу, множество карманов и отдел для меча были удачно замаскированы в шкуре. Позади седла имелось несколько удачно встроенных крепежей для ручной поклажи, на шею надевался ошейник с держателями для рук и эмблемой почтаря, удобно и практично. При этом вся сбруя была очень легкой и да же я спокойно её поднимала.
- Значит так, – усевшись на его спину, и немного поерзав, сказала я, – сегодня, мы изучаем команды в беге и плюс проверяем твою выносливость.
Войн, тихо проворчал себе под нос. Во двор влетела маленькая юркая птичка ярко лимонного цвета и уселась мне на плечо.
- Посланник! – воскликнула я. – Мы должны срочно прибыть на главпочтамт. Войн я буду указывать. А ты только беги. Испытания начинаются, вперед.
И я ударила ногами его в бока, зверь сорвался, руководить мне почти не пришлось, волкозавр великолепно помнил дорогу, а мне осталось только держаться. Большие ворота Серого города гостеприимно пропустили волкозавра, не один страж не посмел нас остановить и поэтому Войн даже не снизил скорости. Затормозив у порога, Войн с удовольствием наблюдал, как на дрожащих ногах я поднялась на порог и вошла в здание. Мы добежали менее чем за четыре минуты, а на птицезавре я тратила около десяти по прямой. Валентин тепло поприветствовал меня и, усадив на диванчик, налил горячего шоколада. Начало мне не понравилось.
- Лисшу, я горжусь, что ты работаешь на меня, и я не хотел, бы терять такого ценного работника.
- Короче, – перебила я его.
- Я вынужден перевести тебя в тринадцатый округ, это не моя прихоть это приказ сверху.
- Если это приказ я, конечно, подчинюсь. Когда я должна прибыть на место.
- Не позднее следующей пятницы. Держи, карту местности с обозначением места назначения, твои документы и мои рекомендации еще несколько писем для доставки, хотел отправить перекладными, но раз ты все равно направляешься туда, доставишь.
- Вижу, вы основательно подготовились и на выпускной бал я конечно не попадаю.
- У меня в распоряжении была целая ночь.
- “Мертвое письмо”, останется при мне или мне его тоже следует отдать?
- Конечно, оно твое.
Зажав в руке письмо, висевшее у меня на груди, я забрала увесистый конверт, и покинула кабинет. Опустившись на ступеньку, я посмотрела на зверя, хмуро ухмыльнулась.
- У нас крупные неприятности, меня переводят в тринадцатый округ, и тебя заодно. И знаешь, ещё не один почтарь не возвращался оттуда живым. Этот район закрыт для плавунов и бегунов, только летуны имеют доступ, им дано высшее разрешение от самого Совета… пересекать этот район и то только по юго-западным окраинам. Я была там пару раз, и все время это кончалось для меня не очень хорошо. Так что там внутри знают очень мало, да и, то только посвященные. Вот там мы и будем служить. Если захочешь, расскажу, какие слухи ходят о тринадцатом округе, на досуге. Ну что страшно? И как мне сказать об этом семье?
Мама всё поняла, хотя и обещала намылить шею моему шефу. Сборы были короткими небольшая сумка с одеждой, немного еды в дорогу, меч и все. Самое сложное было прощание, мама крепилась, сестры ревели, даже всегда шумный Тим молчал, сердечно попрощавшись, я обещала сразу же по прибытию написать. Мама сделала вид что поверила, ведь за все годы службы она не получила от меня ни одного письма и только по слухам узнавала где я и что со мной. И только те короткие передышки, когда я была дома, удерживали ее от отчаяния, я старалась бывать дома как можно реже и только школьные сессии заставляли меня возвращаться на несколько недель в год. Я любила свою семью просто боялась, что если они ко мне сильно привяжутся, им будет тяжело меня тереть, это бывает почти со всеми почтарями, очень мало доживает до тридцати, да и в моей жизни были такие случаи. Однажды когда моей маме сообщили, что я утонула в водопаде она за ночь посидела, поэтому я старалась свести наши встречи до минимума.