Юрий Никитин чтобы усилить свой голос, через громадный медный рог проорал:
- Да свершиться имя Богов! Да будет Юпитер на в помощь!
Рвануло так, что и за пару верст с голов римлян сбивало с голов шлемы. Но парфянам досталось в тысячу раз сильнее. Главные укрытие от взрывной волны подбросило повыше, и стены вздыбились. Многие сотни персидских воинов оказались убиты на месте, а еще более покалечилось...
Юрий Никитин, которого тоже толкнуло взрывной волной, упал было на колени, но тут же вскочил. Пацан-витязь снова гаркнул:
- А теперь в атаку друзья! Во славу нашего Бога Аполлона!
И бросился первым, мелькая босыми, с налипшей на кровь пылью мальчишечьими пятками. А за ним мчалась и вся римская, неисчислимая, во всяком случае, в ночном кошмаре армия.
Юрий первым достиг позиций парфян и резво взобрался под обваленной стене. Пацан-терминатор пребывал в сильнейшем азарте. Он рубил всех подряд, хотя уже было видно, что парфяне лишись способности реально сопротивляться. У них упал боевой дух, и испарилось всякое желание противиться римлянам. Но все равно истребление продолжалось, и шла реальная резня.
Юрий Никитин, размахивая мечами, и прорубая очередную просеку, запел целую балладу:
Я рыцарь Рима и меча...
Господь призвал меня на брань!
Мир получил враз палача,
А ты Сварога лучше славь!
Решили возродить великую мечту,
Что человек подобным Богу сильным стал!
И полюбили, мудрость, красоту,
В которой воплощен порыв сердец в металл!
Нет не язычник, Цезарь был,
Он в рати равного не знал себе...
И лучезарной славой Рим,
Бросает вызов страху-сатане!
Все обратиться в прах,
Но лишь бессмертен дух!
Найдемте силу мы в словах,
Которых не сказать нам в слух!
Поверьте человек не труп,
В нем лучшее, живет всегда...
Луч славы не потух...
В сердцах любви звезда!
И что такое кровь,
Она дает нам жизнь...
Из боли есть любовь,
И за нее держись!
Поверь, что ты не слаб,
И сильным был душой!
Пусть гибнет в плоти раб,
Мы справимся с уздой!
Когда ты трусость победишь,
И сгинет ужас дикий...
Тогда паришь ты выше крыш,
Богов считая лики!
Придет Олимп, зажжет огонь,
И будет свет лучистый...
Но слабого герой не тронь,
Клиента окулиста...
Кто топчет мелкого червя,
Тот сам ничтожен сердцем!
А страсть великая моя,
Под хвост две щепки перца!
Короче Белобог приди,
Я стану Аполлоном...
Мы зачеркнем, пером нули,
За нами миллионы!
Столица Парфии пала, и над ней теперь развивался Римский флаг. Юрий Никитин взял в свои сильные руки ключ от Азии и подошел к императору Юлиану. Тот поблагодарил наследника и передал ему обратно, произнеся: "Слава Аполлону".
Юлиан строит новую столицу. Юрию тоже стало сниться...во сне! Вот он опять встретился императором Юлианом. Парфянской царство, от которого у римлян было столько проблем повержено, и Юлиан которого уже называли Великим решил восстановить Вавилон.
Появление Юрий Никитин названного сына императора и того считали сыном Аполлона было воспринято римлянами как знамение богов.
Перед мальчишкой весталки сыпали розовые лепестки. Юрий попирал их босыми ногами, и гордо выпятив грудь, шествовал словно триумфатор. Голые пятки приятно щекотали лепесточки, и настроение от этого поднималось. Юлиан пожал мальчишке его мозолистую от ратных трудов руку, произнеся:
- О мой сын! Я велел из сокровищ, захваченных у парфян отлить тебе золотую статую вставив изумруды вместо глаз! Раз ты сын Аполлона то подобен самому Богу красоты и ратного искусства!
Юрий Никитин скромно ответил, скрестив руки на мускулистой груди:
- Я всего лишь подобен богу, будучи человеком!
Юлиан кивнул мальчишке и объявил:
- В твою часть и честь начала возрождения Вавилона устроим гладиаторские бои!
Юрий искренне произнес:
- Меньше крови! Наши боги требуют не жертв, а мужества и отваги!
Юлиан с этим согласился:
- Да будет так! Но те парфяне, которые не смирились должны погибнуть в гладиаторских сражениях, чтобы не причинить новых бед Риму!
Никитин император-младший ответил на это:
- Пусть их участь решат боги! Только пускай в этих не участвуют женщины и дети!
Юлиан двусмысленно ответил:
- Те, кто не опасен нам участвовать в пляске смерти не будут!
Статуя отлита Юрию Никитину была даже повыше, чем натуральная величина, а изумрудные глаза горели. В руках мальчишка-божество держал два меча со стальными лезвиями и с рукоятками украшенными рубинами. Рельефные мышцы вполне соответствовали оригиналу.