— Короче: из-за скверного характера его медленно, но верно обходят другие… — Денисов присел на подоконник, чтобы, разговаривая, видеть, что происходит внизу, на перроне; Антон из-за стола кивнул понимающе — он был целиком на стороне талантливого неудачника.
— В общем, правильно. — Как и в прошлый раз, Денисов услышал щелчок зажигалки. Ему показалось даже, что он чувствует запах сигареты — легкий и терпкий. — Но это уже другой вопрос… — Она торопливо затянулась. — Государству важно, чтобы проблема была решена. А кто ее решил — вы, я, ваш друг или Сергей Максимов…
— У вас замещение должностей, должно быть, конкурсное? — Ему часто встречалось в газетах набранное крупно — «ОБЪЯВЛЕН КОНКУРС НА ЗАМЕЩЕНИЕ ДОЛЖНОСТЕЙ».
— Безусловно.
— Постарайтесь узнать, на должность, которую прочат Максимову, объявлен конкурс?
— Я и так знаю. Конкурс действительно объявлен.
Сообщение навело Денисова на размышления.
— И есть соперники?
— Это неизвестно. — Денисову показалось, что она колеблется. — По-моему, соперники обязаны быть.
— Иногда, наверное, это приводит… — Денисов поискал выражение. — К некорректным приемам в отношении конкурента.
— Вы имеете в виду мои письма?
— Разное приходит в голову…
Модель преступника никогда не удавалось воссоздать сразу в ее конечном виде, многое еще потом дополнялось, корректировалось.
«У таких, как Максимов, обычно мало недоброжелателей, — подумал Денисов. — Их непритязательность всех устраивает. Они не участвуют в жестоких играх. Но, с другой стороны, кто-то же ходил здесь за ней и за братом Максимова, Николаем!»
Он снова посмотрел вниз. Движение поездов приостановилось. С десяток пассажиров, в основном приезжие, штудировали выставленное в начале перрона расписание.
— Вы виделись с мужем?
— Нет. Он больше не появлялся. Звонила домой — там пока его тоже нет.
— И на работе?
— В лаборатории его тоже не видели… А может, оставить все как есть?
— Не понял.
— Может, забыть про письма, про то, что они пропали… — Она помедлила, снова глубоко затянулась сигаретой. Денисов внимательно прислушивался. — Я и сама не знаю. «У страха глаза велики…» И вам задала работы.
— Об этом не беспокойтесь.
— Я, пожалуй, возьму назад свое устное заявление… Можно?
— Конечно. Только нас вы не должны брать в расчет.
— Я подумаю и позвоню.
— Обдумайте как следует… А пока ответьте. Если вам неудобно отвечать, говорите только «да» и «нет». Видели ли вы ночью на вокзале кого-нибудь из своих коллег?
— Нет.
— Знакомых?
— Нет, нет. Никого.
— У вас хорошее зрение?
— Неплохое. А кого именно?
— Это мужчина лет сорока. В очках. В джинсах. Под пальто у него был свитер серого цвета. Мохеровый. Описание вам ни о чем не говорит?
Она помолчала.
— Не представляю, о ком идет речь… — Теперь она была встревожена по-настоящему. — Подождите… — У нее, видимо, что-то упало. — Пожалуйста, не кладите трубку…
Она подняла упавший предмет.
— Имя вам известно?
— Нет. — Ему больше нечего было ей сказать.
— А почему вы о нем спрашиваете?
— Просто этот человек всю ночь следовал за вами на вокзале.
— Я поняла. И все обдумала. Беру свое заявление назад. Ничего не надо. Спасибо.
Спустившись по эскалатору, Денисов и Сабодаш прошли в отсек к знакомой ячейке.
В зале для автоматов камеры хранения было вновь пусто, а все ячейки снова заняты. Молчаливая очередь ожидала у стола дежурного. Казалось, все это время в ней стояли одни и те же привычные к ожиданию люди.
— Не понимаю ее логики… — Антон, как обычно, рассматривал вопрос в целом, хотя это ни на сантиметр не приближало к конкретной цели — возвращению Беате ее писем.
— Когда талантливого, но неуживчивого человека обходят коммуникабельные бездарности… — Антон словно держал речь перед ученым советом. — Это экономически убыточно. Общество недополучает энное количество ценных идей, наиболее оптимальных вариантов! Государственная проблема!
Денисову необходимо было снова осмотреть ячейку.
— Ты говорил о некорректных методах… — продолжал Сабодаш. — Да это просто подлость — использовать чужие идеи, чужие письма. Согласен?
Денисов набрал шифр, дернул за ручку.
— Денис, — Антон придержал дверцу. — У тебя другое мнение?
— Ты рассуждаешь правильно. Но ведь речь идет конкретно о Максимове. А что мы знаем о нем, о его работе? О женщине по имени Беата? О ее муже? Мы обещали сделать все, что в силах, здесь, на вокзале. Где пропали письма, где мы достаточно сведущи в своем ремесле. Я это делаю…
— Я не о том.
— А я и об этом тоже. Заявительница отказалась от наших услуг. Почему? Может быть много причин.
— Это же так понятно, Денис! Беата не хочет быть в тягость! Она видит: мы остались после ночи…
— Допустим.
— Готова расплачиваться сама за свои ошибки. Но ведь мы не должны этим воспользоваться… Правда? Это ничего не меняет. Мы убедились, что ночью на вокзале неизвестный действительно за ней следовал. И в автоматической камере хранения, и в ресторане… Так?
— Да.
— Значит, угроза шантажа реальна? Теперь мы узнали, что за человек Максимов. Не горлохват, не выскочка. Против него что-то затевается. Ведь мы не оставим его в беде? Правда?!
— Чудак… — Денисов заметил его разом вспотевшие виски. — Я и не думаю отказываться! Я и пришел сюда, потому что у меня появилась идея…
— Мне показалось, после разговора…
— Я подумал: почему вещи с самочинных обысков, которые лежали в ячейке, попали на склад почти сразу, не пролежав в ячейке положенный срок. Понимаешь?
Сабодаш отпустил дверцу.
— У меня каждый раз такое чувство, — он вслед за Денисовым заглянул в ячейку, — будто откроешь, а письма на месте…
Ячейка была пуста. Денисов внимательно оглядел ее поржавевшее, исцарапанное дно.
— Что ты там ищешь?
— Монета есть? — Он поискал в карманах. Денисову показалось, что в кабинете, разговаривая с ночным инспектором, а потом с адвокатом, он сделал крохотный шажок в верном направлении.
Стоявший поблизости дежурный по автоматической камере хранения — молодой парень, переведенный из кладовщиков, — подал несколько монет.
— Еще надо? — Он изнывал от непривычной пассивности.
— Спасибо. Станьте рядом, слушайте. — Денисов опустил монету в прорезь. — Слышали?
Звона проскочившей в накопитель монеты не последовало.
— Нет, — подтвердил дежурный.
— Повторим, — Денисов опустил еще монету.
Результат был тот же.
Пластмассовый, глубиной в несколько миллиметров, желоб, тянувшийся внутри ячейки от прорези до накопителя, был засорен. Монета не попадала в узкий, похожий на школьный пенал, монетоприемник. Застревала по пути.
— Надо поговорить с заведующим.
— Обязательно.
Они поднялись в центральный зал. Антон подошел к табачному киоску купить папирос. Денисов остался ждать у дверей. Начиналась посадка на поезд дальнего следования.
— Давай прервемся ненадолго, зайдем в буфет! — предложил Антон, засовывая «Беломор» в карман вместе со сдачей.
Они поднялись на антресоли в маленький буфет, о котором знали только завсегдатаи. Очереди у стойки не было. Денисов взял как обычно — сосиски, сметану, бутерброды, кофе с молоком, перенес на столик. Сабодаш остановил выбор на бутылке кефира.
— Что будем делать дальше? — Антону ни о чем не говорила обнаруженная в автомате неисправность, он ждал разъяснений.
Отсюда была видна большая часть центрального зала для транзитных пассажиров, эскалатор автоматической камеры хранения.
— Помнишь французские автоматы для хранения ручной клади? — Денисов начал со сметаны и бутербродов. За столиком, кроме них, никого не было. Они разговаривали свободно.
— Автоматы с ключами? — На международной выставке транспорта в Щербинке экспонировались роскошные автоматические камеры хранения, запиравшиеся на ключ.