Вот таков был внешне горный инженер Кузман Христофоров. Он носил модные, но всегда неряшливые, мятые костюмы, дорогие ботинки, которые редко видели щетку, его рубашки – большинство из них с иностранной этикеткой на изнанке – пропитались запахом пота и табака, а воротнички всегда были грязными.
Я человек молчаливый, хотя многие почему-то придерживаются иного мнения. Но молчаливость Кузмана была особенной, она напоминала, если ветеринарному врачу позволительно выразиться образно, пасмурный осенний предвечерний час, была мрачной, отталкивающей, гнетущей. В его плечах, жилистых руках, крепкой шее чувствовалась сила, но движения были медлительные,
вялые, а голос звучал глухо, как будто храп из воспаленного горла.
В ту пору я думал, что этот человек пережил или переживает тяжкие любовные муки. Мне помнится, что несколько лет назад, когда одна любимая девушка вышла замуж, мой голос стал тоже каким-то беззвучным, словно я страдал ангиной. У меня не было желания ни бриться, ни чистить ботинки. Я запомнил все это потому, что именно в то время девушка, о которой идет речь, решила вступить в брак с одним моим другом детства. Она любила белые платья, и у нее был маленький вздернутый и довольно несерьезный носик.
Четвертым в группе был капитан артиллерии Матей
Калудиев. О нем я также расскажу позже, потому что в то воскресенье и он отсутствовал. Но раз речь зашла о капитане, я не могу не отметить уже сейчас одного печального обстоятельства. Сей красавец с телосложением античного атлета, да к тому же еще артиллерист, неожиданно проявил поразительный и необъяснимый интерес к медицине. На это мне однажды намекнула доктор Начева, моя коллега, когда я совершенно случайно спросил у нее, почему он так часто посещает амбулаторию.
– Интересуется медициной, – скромно ответила она.
– А почему бы ему не обратить внимания на мою медицину? – спросил я – Сап и куриная чума тоже довольно интересные болезни.
Она согласилась, что и эти болезни интересны.
– Притом я у него под боком, – стоял я на своем, стараясь казаться совершенно безразличным, – а до твоей амбулатории, в Луки, человеку приходится топать добрых двенадцать километров!
– О, это пустяк, – сказала она. – Ведь у капитана новенький мотоцикл!
Между прочим, я должен заметить, что у доктора Начевой точно такой же вздернутый носик, как у той девушки, которая вышла замуж за моего друга. Кроме всего прочего, ее тоже звали Катей. И эта Катя, как и та, прежняя, слушала меня очень рассеянно, и слова мои как будто не достигали ее ушей.
Так вот в ту пору капитан Калудиев упорно продолжал наведываться в Луки, и мне не оставалось ничего другого, как вытащить из шкафа мой старый сачок для ловли бабочек.
5
– Ну как, доктор, очнется он? – допытывался у меня председатель кооператива, испуганно всматриваясь в лицо раненого. Он жался к стене и напрасно силился придать себе бравый вид.
– Надо полагать, – сказал я. – Если нет сотрясения мозга, он через час придет в себя.
– Только бы выжил, бедняга! – вздохнул председатель.
Майор Инджов молчал и мрачно сопел. Он так нахмурил свои пышные брови, что они нависли над его крючковатым носом, как соломенная стреха.
Инженер Кузман Христофоров стоял в углу комнаты в позе арестанта, не поднимая глаз от пола. На его лице не было признаков ни тревоги, ни удивления. Он казался крайне раздосадованным, сердитым на все и вся за то, что прервали его сладкий предутренний сон.
Майор взглянул на часы. Скоро пять.
– Через пятнадцать минут приедет доктор Начева, –
сказал он. – Отсюда до Луг всего двенадцать километров.
– Двенадцать километров – это два часа ходьбы, –
равнодушно заметил Кузман и зевнул.
– Я говорю, пятнадцать минут. – Майор нахмурился и, высунувшись из окна, спросил старшину – Ты выставил охрану возле пункта? – Получив утвердительный ответ, он покосился на Кузмана Христофорова и сказал. – Я велел доктору Начевой ехать на кооперативном грузовике, и значит, она будет здесь через пятнадцать минут. Ясно?
Кузман пожал плечами, снова зевнул и промолчал.
Кофе закипел и с шипением полился через край; я снял его со спиртовки.
– Вы, товарищ майор, проверили, в доме ничего не похищено? – спросил председатель.
– Это дело милиции, – резко ответил майор. – Я увидел только то, что сразу бросилось в глаза. – Он начал перечислять: – Разбито стекло, взломан шкаф, исчезли две тысячи левов – Помолчав, он добавил: – Одна топографическая схема. План.