— Господин раскредлегдилетель, — я с пятой попытки выговорил его должность. — Я один тут.
— А где Кярро?
— Уехал за продуктами, еще утром.
— И все блюда сегодня подавал ты?
— Я.
— Один?
— Один.
Я отвечал на его вопросы, не думая о том, что старший повар обеспечил меня почти целым запасом готовых блюд на этот день. Я не забыл об этом, но распорядитель меня об этом не спрашивал. Если бы спросил, я бы конечно ответил. Но многолетняя привычка и скудоумие приучили меня отвечать на поставленный вопрос, а потому заслуги Кярро были мной, мягко говоря, приниженны.
— Быть может мы не того за старшего повара держим, — задумчиво вздохнул распорядитель. — Тогда считай, что тебе повезло, повар. Завтра наш досточтимый граф, со всей свитой, отправляется на двухдневную охоту. Считай, что у тебя выходной. Можешь пока составить меню. И прибери тут все. Экая грязь на кухне. Не хорошо.
— Я приберу, — пообещал я, вскочил, взял в руки тряпку, наклонился к ведру и опрокинул его.
— Я пришлю кого-нибудь, — закрыв глаза и сморщившись еще больше, пообещал распорядитель.
И слово свое он сдержал, прислав мне в помощь Гергерту, дородную старушку лет шестидесяти вооруженную ведром с чистой водой и новенькими тряпочками, бывшими когда-то чьим-то платьем. Гергерта заполнила собой всю кухню, позволив мне на законных основаниях завалиться на боковую. А чуть позже к ней присоединился и ее сын Гулас. Он сменился с поста, не нашел мать ни дома, ни в зале, где граф проводил большую часть жизни поглощая приготовленные на кухне кушанья, а Гергерта там убирала после этого и пришел сюда. Вместе они, отстранив меня от уборки, но, не давая спать вопросами, быстро и четко прибрались. Гулас оттащил в угол мешки с луком, наконец, освободив центр кухни, отчего она стала казаться куда больше, чем была.
После чего, он, собрав остатки еды, повел меня на стену, полюбоваться полной луной. Собственно эти двое были очень хорошими людьми, куда лучше, чем даже старший повар. От Гергерты мне лишь разок перепало мокрой тряпкой по заднице, а Гулас и вовсе не тронул меня ни разу. Но, к сожалению, с ними мне пересекаться приходилось крайне редко. Хотя как знать, если бы наши встречи с Гергертой были более частыми, быть может, я превратился бы в ее копию. Только мужского пола и совершенно без мозгов. Хотя Гуласу этой участи удалось избежать.
На лестнице нас остановил стражник и, покосившись на меня, спрятавшегося за ногой Гуласа, спросил:
— Ты куда это его ведешь? Неужто, решил избавить нас от этого мусора и со стены сбросить?
Страх мгновенно сковал мои ноги, я отшагнул назад, готовясь броситься наутек, но Гулас прижал меня к себе широкой ладонью.
— Веду его посмотреть на луну. Она сегодня дюже как хороша.
— И с чего вдруг? На кой черт тебе возиться с этим дурачком? Того и гляди сам со стены сиганет. Аль ты на это и рассчитываешь?
— Пошел к черту, — отмахнулся Гулас. — Этот парень сегодня в одиночку графа накормил. Я думаю, он заслужил немного красоты.
— В одиночку? Правда? — глаза стражника превратились в узкие щелочки. — И как он смог? Тому пять раз по пять блюд подать надо. Как он их сосчитал? Скажи, дурачок, ты хоть считать-то умеешь?
— И читать! — я гордо выпятил грудь.
— Правда? — стражник порылся в складках формы, достал бумажку и, протянув ее мне, подсветил факелом — И что тут написано?
— А тут не по-нашему! — ответил я. Меня распирала гордость. Все считают меня дурачком, а истинный дурак сейчас стоит на посту. Я умею читать, а этот увалень нет.
Стражник согнулся в приступе хохота, копье его выскользнуло из рук и, громко звякнув, покатилось по лестнице. Я же, гордо неся в руках тарелку с объедками, ставшими мне ужином, прошел мимо него, не забыв показать ему язык. На мое счастье он этого не видел.
Мы с Гуласом расположились на стене и, молча, смотрели в небо, ожидая, когда тучи разойдутся, и на небе покажется полная луна. Вот края туч осветились серебряным светом, и через мгновение на небе показалась полная луна. Никогда прежде я не видел ничего прекрасней. Я смотрел на нее, открыв рот и совершенно позабыв о еде.
Ни я, ни Гулас, ни графский распорядитель, ни сам отправляющийся на охоту граф, ни его челядь не знали, что войска герцога Фонгорда уже перешли реку Сташу, близь городка Плиса и остановились на ночевку, разбив походный лагерь, меж холмов. Сам же герцог, стоя на холме, смотрел в сторону нашего замка, сжимая пальцами рукоять висящего на поясе меча. За герцогом, стоя у своего шатра, слегка склонив голову, наблюдал придворный маг. Маг этот улыбался себе в капюшон и был доволен происходящим. Единственное, что вызывало в нем негодование это походная жизнь, но у него была цель, ради которой он был готов вытерпеть и ее.