Восставшие уже больше не питали надежды на спасение, их не воодушевляла больше мечта о победе, им оставалось только одно: дорого продать свою жизнь. Как лев, загнанный стаей волков в ловушку, так и обложенный со всех сторон раб огрызается, погибая и унося врагов в могилу.
Это было уже не сражение, а кровавая бойня, лютая резня. Гладиаторы был почти полностью окружены, доведены до крайности, но никто не бросил меч и не просил пощады.
На правом и левом флангах рабы, преследуемые и окруженные, отступили; только центр, где храбро сражался Спартак и неподалеку от него Арторикс, еще оказывал сопротивление дьявольскому прибою.
Увидев, что его одолели, Граник бросился в самую гущу сражения, убил одного трибуна, двух деканов и десяток солдат, но Вась израненный, пронзенный двадцатью мечами, умер, как герой каким он был всю жизнь.
Спартак видел как вокруг его падали товарищи. Погиб глава легиона молодой, красивый Теулопик изрубленный в капусту. Вот рухнул сражавшийся с большой отвагой македонянин Эростен.
В яростной сече лишился руки Мамилий, но даже с одной конечностью он продолжал рубиться, пока его не подняли на копья.
Наступил вечер, а битва все еще продолжалась; изнуренные раненые и истекающие кровью гладиаторы не прекращали сопротивления.
Спартак во главе тысячи воинов шел стальным клином, словно молот он врезался в ряды седьмого рисского легиона под командованием Флавия. Хотя этот отряд и состоял из ветеранов, все же он не мог противостоять натиску фракийца и призывал на помощь Помпея и Красса. Оба полководца предпочитали находиться на приличном расстоянии. Трибун Клавдий за которым следовало множество храбрых ветеранов Мария и Суллы, бросился на Спартака, но был тут же убит им. Казалось, что это сражается сам бог войны Марс, насколько стремительны были движения обоих его мечей. Их даже нельзя сравнить со струйками дождя, это были две молнии в руках у Юпитера. За несколько минут пали два центуриона, двенадцать деканов, пытавшимся показать солдат как следует поражать врага. Они не смогли подать им никакого примера кроме собственной гибели.
Бок о бок со Спартаком бился нумидиец Висбальд, начальник одиннадцатого легиона, проявляя необычайное мужество и храбрость; вокруг этих титанов громоздились сотни вражеских трупов.
Над полем сражения сгущались сумерки, и все же римляне, которые могли себя считать победителями, вынуждены были продолжать бой. Вскоре взошла луна и осветила своими бледными лучами мрачную картину кровавого побоища.
Могучего тела
Пало свыше тридцати тысяч рабов, вперемешку с ними валялось примерно такое же количество римлян. Битва подошла к концу. Пятнадцать или шестнадцать тысяч гладиаторов, половина раненых, чудом выживших после длящегося восемь часов боя, усталые и измученные отходили, подразделениями, манипулами и как попало в рассыпную, к кошмарным холмам и зловещим горам.
Только в одном месте кипел яростный бой, все еще не была утолена жажда крови. Сражение происходило в центре поля: тысяча воинов, окружавших Спартака, следуя его примеру, дралась с такой силой, которая казалось никогда не истощиться.
- Помпей и Красс не прячьтесь трусы! Вступите в схватку со мной. - Раздавался, перекрывая звон мечей глас Спартака.
Однако два знаменитейших полководца не желали даже приблизиться к месту брани.
Прошел еще час. Спартак был изранен, пали последние друзья рубившиеся рядом с ним - Висбальд и Арторикс. Это мужественный юноша, которого также подозревали в родственных связях со Спартаком умирая, прошептал.
- Спартак! В элизии... увижу тебя среди...
Спартак дрался один против восьмисот или тысячи врагов, сомкнувшихся вокруг него живым кольцом. Покрытый ковром из ран и царапин, он стоял посреди сотен трупов нагроможденных вокруг него. Глаза его сверкали, напоминая львиные, голос был подобен грому, могучие руки уже онемели, но состояние боевого транса позволяло через силу подымать их, вращая "пропеллеры". Горе тому, кто осмеливался нападать на него, тот подала как свежесрубленное деревце.