Зверь рычал и ревел в предсмертной агонии, а рядом, удушенный насмерть, безмолвно лежал гигантский носорог, пронзивший своим рогом брюхо мамонта.
В тот момент, когда эта ужасная группа, несомая на окровавленной льдине, проплывала мимо Старейшего, — гигантский слон свалился на труп своего побежденного врага, испустив последний предсмертный крик.
И земля потряслась от этого крика. Эхо долго-долго повторяло его, а хищные птицы, испуганные, пораженные ужасом, на мгновение замерли и приостановили свое ожесточенное преследование.
Но затем с новой яростью бросились они на приступ ледяного плота, на котором покоилось теперь два гигантских: трупа. Коршуны и орлы, наконец, спустились на добычу.
Глыба льда исчезла из вида, унося трупы страшных зверей. Старик обтер рукой суровое лицо, облитое потом, и позвал своих маленьких спутников.
Стуча зубами, еле волоча дрожащие ноги, не будучи в состоянии произнести ни звука, бедняжки спустились к старику, руку которого все еще судорожно сжимал Крак.
После пережитого волнения было, конечно, уж трудно перейти к задуманным работам. Урок выделки кремневых, орудий был отложен, и все угрюмо и как-то неуверенно двинулись обратно к пещере.
Дети поминутно оборачивались и смотрели назад. Им все слышался шум летевших птиц, чудилось, что их настигает один из тех прожорливых зверей, которые сопровождали мертвого мамонта и носорога.
Но мало-помалу они успокоились, и Крак, улыбаясь, сказал на ухо Рюгу:
— Ожо был так печален, когда мы уходили сегодня утром. А вечером, пожалуй, порадуется, что ему привелось остаться сегодня хранителем огня, — по крайней мере ему не пришлось пережить нашего ужасного страха.
Но Рюг покачал головой и возразил:
— Ожо смелый; быть может, он, наоборот, пожалеет, что не видал такой удивительной борьбы.
ГЛАВА III
Постоянный враг
Голод
Дети без помехи вернулись домой до ночи.
После страшного приключения, — рассказ о котором заставил дрожать матерей и плакать маленьких сестер Маб и Он, — родимая пещера, жалкая и дымная, показалась детям райским уголком.
Здесь они чувствовали себя вполне счастливо, очутившись в безопасности. Рядом с ними были матери, вскормившие их своим молоком, кругом поднимались крепкие каменные стены, а великий и добрый друг-огонь нежно ласкал и обвевал их своей теплотой.
Но хотя огонь и побеждает холод и пугает диких зверей, он бессилен защитить обитателей пещеры от нападений другого смертельного врага, который их вечно подстерегает.
Этот постоянный враг, который всегда стоит настороже и страшно мстит, когда обитатели пещеры перестают с ним бороться либо по своей непредусмотрительности, либо по лености, — этот вечный враг всегда и во все времена был врагом жизни.
Имя этому неумолимому врагу, этому жадному тирану, который даже и в наши дни продолжает свои опустошительные набеги на землю и убивает людей тысячами, имя ему — голод.
Вот уже прошло четыре долгих дня с тех пор, как дети вернулись в пещеру, а охотники — деды и отцы — все еще были в отсутствии.
Не заблудились ли они в лесу, несмотря на свою опытность? Или, быть может, их охота была бесплодна, и в отчаянии они напрасно рыскают до сих пор по лесу? Никто не мог ответить на эти вопросы. Впрочем и прародитель, и матери, и дети привыкли к таким долгим отлучкам отцов. О них: и не очень-то беспокоились бы, — так все были уверены в их силе и ловкости, в их военной хитрости и находчивости, — если бы в пещере был запас пищи.
У первобытных людей во время таких долгих и томительных ожиданий возвращения родных, не сердце болело и надрывалось, а желудок.
Небольшой остаток от прошлой охоты, — полуиспортившийся кусок оленины был съеден еще в первые дни.
Из дичины, даже протухшей, ничего больше не осталось; приходилось приниматься за наиболее свежие шкуры из тех, что были отложены для одежды.
Суп давно прошедших времен
Вооружившись маленьким кусочком овального и почти, плоского кремня, тонкие края которого, искусно и осторожно обитые с помощью другого, более твердого камня, имели вид скребка, женщины грубо соскабливали шерсть и отделяли жилки с тяжелых шкур. Затем они разрезали приготовленные таким образом кожи на небольшие куски. Эти куски, еще покрытые кое-где кровью, вымачивали в воде и затем варили до тех пор, пока они не превратились в густую клейкую массу, которая и была съедена с удовольствием.