— Что же случилось с твоим папашей? — спросил Джимми.
— Разные слухи доходили… Одни говорили, что ему где-то при щемили хвост. А инспектор с куцым хвостом — какой же инспектор? Так говорила тетушка Бетти. Ну, и когда наладили его со службы, подался он вроде бы в. соседний штат. Там его и след простыл. А потом я окончательно осиротел. Матушка попала под колеса полицейского джипа, а тетушку Бетти хозяин отправил на живодерню. Кому нужна такая старая собака? К тому же у нее был ревматизм, и в холодную сырую погоду сильно болели кости. По ночам она стонала, и это выводило из себя хозяина. «Опять завыла эта старая ведьма! — орал он. — Завтра же сдам собачнику. Пускай сдерут с нее шкуру!..» Мне было очень жаль тетушку Бетти. И вот тогда я впервые заговорил по-человечьи. Сам не знаю, как это получилось. Просто сорвалось с языка…
— И ты сказал этому негодяю, что о нем думал?
— Да, именно это я и сказал.
— И что же было потом?
— О, Джимми, ты бы видел, какие он вылупил глаза на меня! И как заскрежетал зубами! Вылитый цепной пес… В общем, человеческого разговора у нас не получилось. И так как у него не было намордника, и на цепи он не сидел, мне пришлось спешно уносить ноги… Так я стал бродячей бездомной собакой.
III. Вагон и маленькая тележка
Улица постепенно просыпалась. Дворники мели тротуары, открывались лотки и магазины. Скрипели двери, стучали ставни.
Рэкс потянул носом:
— В этом доме жарят глазунью, — сказал он, облизываясь. — А напротив пекут пирожки с мясом.
— Вот и отлично, — потер ладони Джимми. — Нам как раз пора завтракать. Пойдем, Рэкс, нас, наверно, уже заждались…
Мальчишка позвонил в обитую кожей массивную дверь.
Послышался лязг ключа, звякнула цепь.
— Чего надо?! — Хмурое, настороженное лицо с мышиными глазками возникло в щели приоткрытой двери.
— Простите, сэр, за беспокойство, не найдется ли у вас какой-нибудь работы?
— А что ты умеешь, голодранец? — спросило хмурое лицо, не снимая цепочки.
— Все, что прикажете. Могу вымыть полы, натереть паркет, посмотреть за ребенком… Могу выполнить деловое поручение, — выпалил Джимми.
— Ишь ты, могу… — проскрипел голос из-за двери. — Знаем мы вашего брата. Одно у вас на уме — стянуть что-нибудь… Убирайся, откуда пришел!
И дверь захлопнулась.
— Тут нас не поняли, Рэкс, — сказал Джимми. — Пойдем дальше.
Посыпанная цветным песком дорожка привела к богатому особняку. На звонок вышел толстый краснолицый господин.
— Извините, сэр, — начал Джимми, — мы с товарищем хотим предложить вам свои услуги.
— С товарищем? — расхохотался толстый господин. — С этим шелудивым щенком? И что же вы с товарищем можете предложить?
— Подмести, вымыть, вычистить — все, что пожелаете. Сходить, сбегать, слетать, куда прикажете…
— Ха! Ну, это немудрено. А воровать вы умеете? — понизил голос господин.
— Нет, сэр. Этому делу не обучены.
— Тогда нам и разговаривать не о чем. Мне сейчас позарез нужны ловкие воришки… Научитесь — приходите. А пока нечего вам шляться здесь!
Джимми в замешательстве посмотрел на закрывшуюся дверь:
— Вот те раз! Одни боятся воров, другие ищут их. Ну и люди…
— Да еще и оскорбляют! — обиженно добавил Рэкс.
— Как видишь, и среди людей бывают порядочные собаки, — сказал Джимми.
— Порядочные — это значит хорошие?
— Совсем наоборот. Просто так говорят…
Некоторое время они шли молча.
— Что же нам теперь делать? — грустно спросил Рэкс.
— Как что? Топать дальше. Не повезло сейчас — глядишь, повезет потом. А чтобы веселее было идти, что для этого нужно?
— Не знаю, может быть, не думать про сухари? Которых у нас вагон и маленькая тележка… — вздохнул Рэкс.
— Так-то так… Но еще бы нам очень пригодилась песня.
— Какая? Я не знаю ни одной песни. Хотя… Кажется, одну знаю. Колыбельную, которую пела матушка.
— Нет, Рэкс, колыбельная сейчас не подойдет. А то мы, чего доброго, еще заснем на ходу… Дорожная — другое дело. Такая, например: «Там-тарам, тарам-тарам-там…»
— Хорошая песня. А дальше?
— Дальше забыл.
— А ты вспомни!
Джимми почесал макушку:
— Я бы вспомнил, если бы знал… Наверно, придется самим сочинять. Строчку — я, строчку — ты. Попробуем?
— Попробуем!
Джимми шел некоторое время, задумчиво насвистывая. Потом щелкнул пальцами и объявил:
— Итак, начали!