По этой причине перечитать «всего Дюма» – такая же нереальная задача, как и написать всего Дюма. Более двухсот романов, пьес, книг путевых заметок, очерков и проч.
«Приключения Джона Девиса» будто бы написаны другим человеком. Автор так детально описывает подробности корабельной жизни английского военного флота, он настолько в них сведущ, будто бы сам служил мичманом на корабле Его (Её) Величества. Описания же нравов английских дворян в фамильных замках полны светлой и доброй иронии, будто бы их писал сам Уильям Теккерей и страницы эти только случайно не вошли в его «Ярмарку тщеславия». Чего стоит замечание типичного сельского доктора, утешающего отставного одноногого контр-адмирала (ногу оторвало пушечным ядром в морском сражении), что, раз будущая невеста двуногим его никогда не видела, можно без паники засылать сватов.
Впрочем, Дюма остается верен своим принципам, используя в романе английскую знаменитость того времени – лорда Байрона. Его романтические путешествия по Леванту, восточному Средиземноморью, – очень популярный после наполеоновской египетской экспедиции ориентальный мотив, и не только во французской, но и, скажем, в немецкой литературе.
На этом романе как нельзя лучше прослеживается «творческий метод» Дюма, по которому он работал с соавторами, оставляя за собой лишь диалоги, сочные детали, эпизоды, оживляющие повествование, и – что очень важно! – две последних главы романа.
Когда читаешь «Приключения Джона Девиса», зная о подобном методе, иногда невозможно сдержать улыбку, замечая, сколько усилий употребил безымянный «мичман», чтобы сначала закрутить сюжет каким-то мертвым узлом, потом ценой неимоверной изобретательности практически разрешить все восставшие перед героем неисчислимые проблемы и беды. И тут приходит Дюма писать две последние главы…
Впрочем, Дюма заботился не о соавторах, а о публике. Самое время проверить, не изменились ли за последние двести лет ее вкусы.
Приятного чтения!
Приключения Джона Девиса
Глава I
Покойный мой отец, капитан Эдвард Девис, командовал английским фрегатом «Юнона». Лет сорок назад ему оторвало ногу – последнее ядро, пущенное с корабля «Мститель», который предпочел пойти ко дну, но не сдаться, сыграло с ним такую злую шутку.
Возвратившись в Портсмут, где уже знали о победе, одержанной адмиралом Гоу, батюшка получил чин контр-адмирала. И сразу же был уволен вчистую: видно, господа лорды адмиралтейства решили, что одноногий контр-адмирал Эдвард Девис не сможет служить отечеству так, как он служил, расхаживая по палубе на двух.
Отец был один из тех истых моряков, которые думают, что земля пригодна только на то, чтобы наполняться водой и рыбой. Он родился на фрегате, и первыми предметами, на которые падал его взор, были небо и море. В пятнадцать лет он был мичманом, в двадцать пять – лейтенантом, в тридцать стал капитаном. На корабле провел лучшую часть своей жизни, а на суше бывал только случайно, зачастую против собственной воли. Он не глядя пробрался бы по Берингову проливу или Баффинову заливу, но из Сент-Джеймса в Пикадилли без провожатого не прошел бы. Поэтому вы можете представить себе его огорчение – не из-за раны, она как раз была сущей безделицей, а из-за тех последствий, которые она повлекла за собой. Когда батюшке случалось размышлять о том, что может ждать моряка в жизни, ему приходили в голову и кораблекрушения, и пожары, и сражения, но никак не отставка. Он был готов к смерти любого рода, но только не в постели.
Выздоровление его было медленным и продолжительным, однако крепкая натура наконец восторжествовала и над физическими страданиями, и над душевным недугом. Надо, впрочем, сказать, что за ним хорошо ухаживали. Во время его тягостного выздоровления при нем постоянно находился один из тех, кто принадлежат словно и не к людскому роду, а к какому-нибудь другому, представителей которого можно встретить только в солдатском мундире или в матросской куртке. Один честный матрос, несколькими годами постарше батюшки, оставался при нем всегда – с тех самых пор, как тот поступил мичманом на корабль «Королева Шарлотта», и до того дня, когда его с одной ногой подняли на палубу «Юноны». И хотя ничто не принуждало Тома Смита покидать корабль, хотя он тоже надеялся, что умрет славной смертью воина и ляжет в могилу моряка, но привязанность к капитану преодолела в нем привязанность к фрегату: как только уволили его командира, в тот же день он бросил службу, попросился в отставку и получил небольшую пенсию.
Таким образом, двое старых друзей – в отставке различия чинов между ними уже не существовало – вдруг перенеслись в жизнь, к которой никогда не готовились и которая заранее их пугала своим однообразием. Но делать было нечего. Сэр Эдвард вспомнил, что в нескольких милях от Лондона у него должно быть поместье, отцовское наследие, а в городе Дерби – управитель. Об этом последнем он знал только потому, что иногда, получив награду или свою часть приза и не зная, куда направить эти деньги, пересылал их к нему. Он написал управителю, чтобы тот приехал в Лондон и привез отчет о состоянии имения – отчет, который понадобился ему первый раз в жизни.