Капитан пожал мне руку, опасность, которой я подвергался, была забыта. Что касается Борка, то он только поклонился мне и даже не сказал ни слова.
Быстрота ветра принудила Стенбау лечь в дрейф, вместо того чтобы нестись вперед все далее от земли, для этого надо было повернуть оверштаг и подставить буре корму. При этой перемене положения вал поддал нам в борт и принудил меня описать в воздухе красивую кривую, за которую капитан пожал мне руку.
Стенбау не терял времени. Вместо больших парусов, покрывающих весь корабль, он велел распустить только три малых. При этом мы не подставляли борта ветру, поэтому валы не могли даже пытаться нас опрокинуть. Маневр заслужил полное одобрение Боба, и он, похвалив меня за мое отважное путешествие по воздуху, принялся толковать мне, в чем дело. По его мнению, буря уже почти прошла и ветер скоро должен был перемениться с юго-восточного на северо-восточный. В таком случае стоит только поднять большие паруса, и мы сразу же восполним потерянное время.
Вышло точно так, как говорил Боб. Буря утихала, хоть волны еще страшно бушевали, к вечеру ветер подул с севера-запада, мы мужественно приняли его правым бортом и на другое утро шли тем же путем, с которого вчерашняя буря нас сбила.
В тот же вечер Лиссабон был у нас на виду, а на третий день, проснувшись рано утром, мы увидели вместе берега Европы и Африки. Вид этих берегов, столь близких один от другого, был восхитителен: с обеих сторон возвышаются покрытые снегом горы, а на испанском берегу стоят местами мавританские города, которые как будто принадлежат не Европе, а Африке и некогда перескочили через пролив, оставив противоположный берег пустым. Весь экипаж вышел на палубу полюбоваться этим великолепным зрелищем. Я искал взглядом среди матросов беднягу Дэвида, о котором в последние дни совсем забыл: один он, ко всему нечувствительный, не выходил наверх.
Часа через три после того мы бросили якорь под пушками Гибралтара, салютовали двадцатью одним выстрелом, и форт вежливо ответил нам тем же числом.
Глава XI
Гибралтар не просто город, это крепость, в которой строгая воинская дисциплина распространяется на всех жителей. Зато он чрезвычайно важен как военный пост, в этом отношении Гибралтар всем известен, и я не стану о нем говорить.
Высадив нового губернатора, мы должны были дожидаться на рейде приказаний от правительства. По обыкновенной своей доброте капитан Стенбау, чтобы нам было не так скучно, позволял каждый день половине экипажа сходить на берег, мы скоро познакомились с несколькими офицерами гибралтарского гарнизона, а они представили нас в тех домах, куда были вхожи. Эти посещения, прекрасная библиотека, принадлежащая крепости, и прогулки верхом по окрестностям города составляли все наши заботы.
Я очень подружился с Джеймсом, мы везде бывали вместе, и так как у него, кроме жалованья, ничего не было, то я всегда принимал на свой счет большую часть издержек, но так, чтобы он не мог на это обидеться. Например, я нанял на все время нашей стоянки двух прекрасных арабских коней, и, разумеется, Джеймс, пользуясь этой расточительностью, ездил на одном из них.
Во время одной из таких поездок мы увидели орла, который спустился на павшую лошадь и, не во гнев историкам этой благородной птицы, пожирал падаль с такой жадностью, что подпустил меня к себе на сто шагов. Я часто видывал, как наши мужики били зайцев в логовище: они ходили около зверька, всё больше и больше стесняя круг, и наконец убивали его палкой по голове. Царь птиц сидел так неподвижно, что я вздумал попробовать то же средство. У меня в карманах были превосходные маленькие пистолеты, я вынул один из них, взвел курок и начал во всю прыть скакать на коне вокруг орла. Джеймс стоял на месте, посматривал на меня и сомнительно покачивал головой. Точно ли это кружение производит на животное такое действие, что оно не может сойти с места, или орел в припадке обжорства до того наклевался, что ему трудно было подняться, – как бы то ни было, он подпустил меня к себе на каких-нибудь двадцать пять шагов. Тут я вдруг остановил лошадь и приготовился выстрелить. Видя, что жизнь его в опасности, орел хотел было полететь, но не успел подняться, как я уже выстрелил и пробил ему крыло.