Но индус промахнулся. Я, напротив, попал в цель. Лошадь его вскочила на дыбы и сбросила в пропасть безжизненное тело.
Скачка продолжалась. Снова к нам приблизилось несколько человек. Я выстрелил три раза из револьвера, но не мог разобрать, успешны ли были мои выстрелы. Я не мог больше целиться. Лошадь моя постоянно спотыкалась, так как дорога шла под гору.
Несмотря на грозившую опасность, я восхищался искусством езды верхом мисс Мэри. Она казалась сросшейся со своим конем и, не обращая ни малейшего внимания на свистевшие вокруг нас пули, она скакала рядом со мной. Ее белый шарф развевался по воздуху.
Между нами и нашими преследователями образовалось некоторое расстояние. Я с облегчением вздохнул и оглянулся. Вдали виднелись красные шапки — вдруг я услыхал подавленный крик. Лошадь мисс Мэри рухнула наземь и выбила ее из седла.
Ужас овладел мной.
Мы погибли.
Помощи ждать было неоткуда. Лошадь моей спутницы лежала поперек дороги со сломанной ногой.
Я соскочил и застрелил бедное животное.
Вдруг мне пришла в голову отчаянная мысль.
— Скорее наземь! — крикнул я девушке. — Укройтесь за лошадь!
Она поняла меня и спряталась за лошадь.
Я подошел к моему коню и выстрелил в него.
Тяжело рухнуло прекрасное животное рядом с конем мисс Мэри.
Они образовали бруствер, который хоть на некоторое время давал возможность укрываться от неприятельских выстрелов. Дорога шла в гору, так что преследователи наши должны были очутиться внизу.
Я никогда не выезжал без двух револьверов. Я снова зарядил один из них с лихорадочной поспешностью и передал его мисс Мэри.
Другой я оставил у себя.
— Не стреляйте без прицела! — воскликнул я. — Цельтесь хорошенько. Я возьму на себя правую сторону, а вы левую.
Индусы уже показались. Их было семь человек.
Увидав странную баррикаду, они остановились на мгновение.
Этим я воспользовался.
— Пли! — воскликнул я. Мы выстрелили спокойно, уверенно.
Два индуса упали с коней.
Подскакал раджа. Он приказал что-то своим и те решительно бросились на нас.
Мы снова выстрелили, еще раз пали два индуса, но остальные не остановились. Они были всего в нескольких шагах от нас.
Мы погибли.
Я выхватил из-за пояса кинжал и стал перед девушкой, решившись защищать ее до последней капли крови.
Я видел, как она обратила револьвер против себя, чтобы не пережить позора. Индусы уже подскакали, они окружили нас.
Я схватил первого за горло и стащил с седла.
Вдруг раздались выстрелы. Два индуса упали с лошадей. Остальные повернули коней и пустились обратно вскачь.
Тотчас же после этого к нам подскакал какой-то человек на взмыленной лошади.
Это был полковник.
Одним взглядом он охватил всю картину и все понял.
Он увидал издали раджу, который что-то с жаром говорил своим людям.
С быстротою молнии бросился к нему молодой человек. Я бежал за ним с револьвером в руке.
Но эти трусы бросились бежать во все стороны.
Один только остался нас ждать, сидя с высоко поднятой головой на коне. Это был раджа.
Я не мог расслышать, что они говорили между собой, так как прежде, чем я добежал, раджа обнажил свою кривую саблю, полковник поднял руку и со всего размаху ударил индуса хлыстом, так что тот покачнулся в седле.
Раджа сжал в ярости кулак, и на лице его показалась отвратительная усмешка.
Глаза его горели, и сиплым голосом он выкрикнул несколько слов, из которых я понял только одно:
— Шакти.
Он поклялся отомстить нам именем богини тугов.
Страшная клятва.
Молча мы ехали обратно на конях убитых индусов.
Полковник был бледен как полотно. Только подъехав к Бомбею, он протянул мне руку. Взгляд его был красноречивее всяких слов.
Каждый из нас в душе своей дал клятву ради чести мисс Мэри не проронить ни слова о сегодняшнем происшествии.
И мы въехали в Бомбей, с внешней стороны совершенно спокойные, как будто ничего не случилось.
Раджа исчез с этого дня из Бомбея.
Прошли недели, месяцы и приближался день свадьбы.
Молодая девушка с того самого ужасного дня сильно изменилась.
Я, может быть, недостаточно опытный психолог, чтобы описать ее состояние.
Казалось, что мысли ее витают где-то далеко, что душа ее отравлена каким-то страшным ядом.
К жениху своему она относилась с равнодушием, даже иногда с молчаливой враждебностью.
Только ко мне относилась с доверием.
Она никогда не высказывалась. Она бродила молчаливая, как будто погруженная в какой-то странный сон.
Я один только понимал причину всего этого.