- У шпионов такая работа, - весело улыбнулся Алли, направляясь к стоящему на заднем дворе катеру. - Казнь - это мелочи, бывает хуже. Что ты еще спрашивал? Про детей? Дети совершенно замечательные, и держать их "в узде" не нужно, нужно только опекать и развлекать. Ты не любишь малышей? Как тебе скучно жить, наверное... Заходи и пристёгивайся. Смотри, какой закат сегодня малиновый! А вон там фрегат идет, прямо как картинка! Тебя не укачало в прошлый раз на паруснике?
Алли щебетал как канарейка, но Алистер не верил ни одному его слову, кроме "у шпионов такая работа". Паразит. Это надо уметь - язвить таким милым тоном и с таким доброжелательным выражением лица. Профессионал, мать его! Долго тренировался перед зеркалом...
- Алли, а сколько тебе лет? - спросил он наконец, когда имперцу наскучило расписывать действительно очень красивый, но совершенно не интересовавший Алистера закат. Управлять транспортом это ему явно не мешало.
- Шестнадцать, а что?
- Интересно.
- Про кого еще интересно? - Алли с милой улыбкой обернулся к нему. Катер продолжил движение к посадочной площадке совершенно самостоятельно.
- Я не так много ваших знаю. Ну, Бенджамен, Тэфи и Ленни, например.
- Бенджамену двадцать шесть, Тэфи, по-моему, двадцать с чем-то, Ленни девятнадцать. - Катер коснулся грунта, и удерживавшие Алистера ремни упали на пол еще до того, как он успел до них дотронуться. - Беги теперь спать, я за тобой завтра после завтрака заеду.
В эту ночь Алистер долго не мог заснуть, мысленно прогоняя в голове события сегодняшнего дня и с каждым новым воспоминанием все больше приходя к выводу, что имперцы не оставят его в покое, пока не убедятся... в чем? Его легенда не выдержит пристального изучения - она уже трещит по швам из-за биологии. Правда, больше ни на чем его поймать, вроде, не пытались. Плевать на биологию, он, в конце концов, мог соблазниться нелегальным заработком потому, что был круглым двоечником по всем предметам. Его целенаправленно, и, что уж греха таить, успешно, пытаются запугать, но пытаются ли его целенаправленно запутать? Неясно. Может быть. В любом случае, запаниковать сейчас - значит дать им в руки железобетонные доказательства того, что они, возможно, пока только подозревают. Расстреливать по подозрению его пока не собираются. "Смотри кино", Алистер, и молчи в тряпочку, хотя бы пока тебя ни о чем не спрашивают. От ужаса в твоем возрасте не умирают.
Уже за полночь он уснул и проснулся разбитым, а за завтраком его ожидал очередной сюрприз в виде отсутствия за соседним столом одного из экспериментаторов. Он, конечно, мог "загулять" с туземным населением, как Кейли, не являвшаяся ночевать через день, и десять минут кряду Алистер искренне на это надеялся, но потом Раиса справилась о своем отсутствующем соседе и получила в ответ: "Его разведчики попросили с ними поработать - он сказал, что знает что-то об их потере. Помнишь, Райвен прилетал спрашивать?"
Человек, которого демонстрировал им тогда заместитель шефа разведки, мог на самом деле пропасть без вести, конечно... Но каковы шансы, что "мирный исследователь" действительно его видел? Шансы, что еще одна жертва ехидных контрразведчиков смотрит в подвале "кино", - гораздо выше. Хорошо, что Алистер не в точности уверен, что он тут не единственный внедренный агент. Подозревать и знать - кардинально разные вещи. Вообще хорошо мало знать... Тем не менее, эта информация выбила Алистера из колеи, и к приезду Алли он снова был взвинчен.
Поездка обратно во дворец и прогулка до знакомой комнаты прошли без приключений. Алистер не рискнул спросить о своем потенциальном товарище по несчастью и потому больше молчал, предоставив спутнику нести милую чушь о погоде и недавно встреченной девушке. Оставшись наедине, Алистер включил обещанную "выжимку". Через пять минут он пожалел о том, что не согласился на полную версию. Через десять - пожалел о завтраке. Через пятнадцать - о том, что пошел работать в РУ, а через полчаса был близок к тому, чтобы сожалеть о собственном появлении на свет. Сокращенный вариант "кино" содержал в себе исключительно допросы "с пристрастием".
Алистер знал, что при извлечении информации в случае необходимости применяются и силовые методы, особенно если информация государственной важности. Чего он не знал, так это насколько те методы ужасны. А еще он, конечно, никогда не видел, как именно их применяют, и не наблюдал, даже в кино, как человек кричит, не переставая, пока у него не садится голос, пока вместо крика из кровоточащего горла не выходит хрип. Миэли, похоже, действительно был замечательным парнем, и тренированная в имперском беспределе выдержка давала ему огромное преимущество перед любым нормальным человеком - всю пленку, все двадцать часов "выжимки" (месяц? так сказал Алли о полном варианте?) он отказывался отвечать на вопросы, равно как и сотрудничать - даже под дулами бластеров, - и когда он упал, застреленный, на металлический пол космической базы, стало совершенно ясно, кто из участников драмы остался победителем.
Экран потемнел и погас. Алистер, которого уже давно била дрожь, без сил уронил голову в ладони. Если десятой части такого допроса подвергнут его, он расскажет все, что знает, о чем подозревает и о чем даже не догадывается, - сделает что угодно, только бы это прекратить. Что угодно... Скрипнула дверь, и Алистер поднял голову - на пороге стоял Ленни.
- Досмотрел?
- Это... бесчеловечно. Алли сказал мне, что ты его знал. Мне так жаль, Ленни.
- Побереги жалость, она тебе понадобится, - спокойным тоном пообещал имперец. Пугаться дальше было уже некуда, а то бы Алистер непременно это сделал. - Пойдем поговорим.
Идти было недалеко - до конца коридора, где за тяжелой дверью нашлась еще одна каменная комната с тремя табуретами и небольшим столиком. Единственный свет в помещении исходил от осветительной панели на потолке, но она явно работала не на полную мощность, и в мягком полумраке едва видны были стены. Ленни указал Алистеру на один из табуретов и присел на край стола.
- Что я вам сделал? - жалобно спросил Алистер, и притворства в его молящем тоне не было ни на ломаный грош. - Я никого не мучил, я даже не знал, что это... происходит. Вы сами меня выкрали. Хотите - отправьте обратно, в тюрьму, но так-то зачем?
- Ах какой умница, - насмешливо протянул Ленни. - Я прямо верю. Значит так, Алистер. У тебя есть два варианта. Первый - ты сейчас полно и честно отвечаешь на мои вопросы. Второй - ты полно и честно отвечаешь на них позже. Который тебе больше нравится?
- Я тебе скажу все, что хочешь!
Алистер ожидал, что за торжествующей усмешкой имперца последует банальное "имя, звание, номер, задание", и боялся, что умолять и изворачиваться дальше у него не хватит храбрости, но не угадал. Ленни чуть откинулся назад и спросил:
- Любимая марка кофе?
- Зачем тебе?
- Отвечай не задумываясь и не колеблясь.
- "Золотой вензель".
- Любимый цвет.
- Синий, - и после этой поездки он его, если останется жив, возненавидит...
- Полное имя.
- Алистер МакБрайд.
- Какую школу ты заканчивал?
- Среднюю 118-ую.
Вопросы сменяли друг друга безо всякой последовательности и системы: имена родителей, колледж, имя первой девушки, любимые конфеты, нелюбимая еда, самая занудная лекция в колледже и самая интересная, любимый профессор, любимый предмет, цвет волос матери, детские игрушки, первый алкогольный напиток, пробовал ли наркотики... У Алистера голова шла кругом, но легенду он помнил хорошо и пока ей, похоже, соответствовал, а где соответствовать не получалось, там он лепил первые попавшиеся ответы, благо быть совершенно оригинальным в эпоху всеобщей стандартизации невозможно, и все те книги, фильмы и конфеты, что встретились ему на Равенне, наверняка были и на Белинде. Ленни слушал, не записывал ни строчки (в комнате вообще не было бумаги или печатного устройства) и выдавал, не задумываясь, все новые и новые вопросы.