Маленький художник принёс мохнатое полотенце, опустил ведро в колодец, набрал воды и весело стал плескаться, разбрызгивая холодную сверкающую воду. (Волшебники тоже умываются.)
— Бррр!.. — фыркнул Самоделкин, поёживаясь. — Какая скверная привычка — умываться!
Вы, конечно, помните — мастер Самоделкин боялся воды.
— Сквер-рная привычка! — повторил Прутик, а Карандаш рассердился.
— Ты портишь мальчика! Ну чему ты его учишь?!
— Подумаешь!.. — проворчал Самоделкин. — Сказать ничего нельзя.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, про сливочное мороженое, жаркий день и настоящий снег
Сначала Прутик не хотел умываться, потом Прутик не желал пить молоко.
— Если ты не будешь каждое утро умываться, если ты не будешь пить молоко, — сказал тогда Самоделкин, — я не сделаю для тебя кораблик.
Прутик моментально выпил молоко и съел румяную булку.
Карандаш приготовил для Самоделкина все инструменты, какие нужно было. Но пока он их рисовал, неугомонный Самоделкин учил Прутика разговаривать:
— Скажи: моторчик.
— Мотор-чик, — повторил мальчик.
— Скажи: лампочка.
— Лам-поч-ка!
— Ты очень способный мальчик! — похвалил Самоделкин.
— Я оч-чень способный мальчик.
— Тогда скажи: вертолёт.
— Вер-то-лет.
— Просто замечательно! — радовался учитель. — Мы сегодня выучим самые хорошие слова!
Но через несколько минут Прутику стало скучно. Вместо «вентилятор» он говорил «вертилятор», а вместо «лопатка» — «копатка».
— Ты его замучил, — вмешался Карандаш. — Нельзя так учить, все в один день! Мальчик все перепутает!
— Вот-вот, — обиделся учитель. — Мне говорил, а сам что делаешь? Мешаешь воспитывать! Я тебе советую…
— Ты сначала сам нарисуй такого мальчика, потом советуй, — перебил Карандаш. — Мне кажется, у него даже голова заболела!
— Заболела! — весело повторил мальчик.
Тогда и Карандаш и Самоделкин подбежали к нему, стали щупать голову мальчика, ахать и охать.
— Просто ему жарко, — сказал Самоделкин.
— Жарко, — подхватил мальчик.
— Надо что-то придумать! — заволновался Самоделкин.
— Я нарисую снег. Мальчику будет прохладней, — решил художник.
А между тем и в самом деле было очень жарко. Цветы на бульваре перестали пахнуть. Летнее солнце так нагрело улицы, каменные дома, что все окна в городе блестели жарким огнём. Автомобили-фонтаны ездили по городу, поливали мостовые, тротуары, газоны, деревья, мальчишек. А взрослые смотрели на них и почему-то вздыхали.
Самоделкин тоже нагрелся — ведь он был железный.
— Ты горячий, как утюг, — сказал Карандаш, рисуя белый снег на зелёной травке.
— Чудо! Чудо! Смотрите, снег! — закричали вдруг на бульваре мальчишки. — Настоящий снег!
— Невероятно! — сказали прохожие. — В самом деле снег! Просто чудо!
Снег лежал чистый, прозрачный, белый-белый, очень холодный! Рядом шуршали зелёными листьями деревья, на клумбах цвели горячими огоньками яркие цветы. Люди вздыхали от жары, обмахивались носовыми платками, га-зетами. У продавщиц мороженого таяло в ящиках эскимо. А тут искрился на солнце крепкий льдистый снежок. Настоящий снег! Его трогали пальцами, гладили, улыбались ему. Фотолюбители снимали снег на цветную плёнку. Один художник-любитель тут же стал писать картину под названием: «Летний снег». И все были рады. Всем как будто стало прохладнее.
Подошла тётя в белой косынке, в белой куртке, с белым ящиком на ремне через плечо, посмотрела на снег, потом на Карандаша и ахнула:
— Где же ты его достал, такую радость? У меня мороженое тает! Лёд на базе кончился! «Ну, — думаю, — пропала. Погибнет мороженое!» Вдруг слышу, кричат: «Снег, снег!..»
Она поставила ящик в свежий хрусткий снежок. Потом вынула завёрнутое в серебряную запотевшую бумажку эскимо и дала Карандашу, Самоделкину и Прутику.
— Берите, милые, гостинчик. Берите, не стесняйтесь…
Это была Продавщица мороженого.
Если бы кто-нибудь остановил её в ту минуту и рассказал ей, какие беды принесёт Карандашу и Самоделкину эскимо на палочке, она, весёлая Продавщица, никогда и ни за что не дала бы Карандашу мороженого.
К сожалению, никто ничего не сказал, и Карандаш мигом уплёл мороженое и облизал палочку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой Веня Кашкин разбивает окошко
Веня Кашкин тоже пришёл на бульвар. За ним шагали ребята с игрушечными пистолетами в руках, с деревянными саблями на боку. И тут же настоящие крепкие снежки замелькали в воздухе.