– Но я не вижу в этом ничего плохого, – сказала принцесса, вставая и отряхивая с платья травинки.
– А на самом деле перед вами маркиз Карабас и его пушистый слуга, – любезно сказал Кот, снимая шляпу и раскланиваясь.
– Никакой я не маркиз! – Жак сердито толкнул Кота локтем в бок. – Меня зовут Жак-простак.
– В душе он настоящий маркиз, поверьте, принцесса, – промурлыкал Кот.
– Да я и сама это вижу, – улыбнулась принцесса. Как много было в её улыбке!
За деревьями послышались тревожные женские голоса:
– Ваше Высочество, где вы? Где вы?
– Как не вовремя! Сейчас появятся из кустов их длинные любопытные носы, – с досадой сказала принцесса.
– Прощайте, принцесса, – тихо проговорил Жак. – Наверно, я вас больше никогда не увижу, – грустно добавил он.
– Почему же! – возразила принцесса. – Я сегодня как раз свободна. Завтра и послезавтра – тоже. Приходите ко мне во дворец.
– Во дворец! – ахнул Жак.
– Конечно, конечно. Мы придём! Всенепременно, – подхватил Кот.
– Так я вас жду, Жак, то есть маркиз Карабас. Не забудьте, сегодня вечером в саду моего замка…
Принцесса с нежностью посмотрела на Жака, затем раздвинула кусты жимолости и скрылась. Голоса. Топот коней. Всё затихло.
Жак в отчаянии повернулся к Коту:
– Что ты натворил, чудовище! Я влюбился в неё. Влюбился на всю жизнь. Теперь мне остаётся только умереть от любви.
Жак упал лицом в траву. И так остался лежать неподвижно.
– Погоди, хозяин, не умирай, – испугался Кот. – Что ты! Что ты! Поживи ещё немного. Увидишь, я что-нибудь придумаю. Ведь я не просто Кот, а Кот в сапогах и шляпе.
Кот фыркнул на пробегавшего за кустами кролика, да так, что тот опрометью бросился прочь, только мельк нули серые уши.
А Кот задумчиво замурлыкал свою любимую песенку:
Потом подумал и допел песенку до конца:
Глава 3
В замке Людоеда
Жарко пылал огромный очаг, бросая золотые отсветы на высокий прокопчённый потолок. Все стены кухни были увешаны огромными ножами, похожими на сабли, вилками, похожими на вилы. Под потолком висели сковородки. А все полки были уставлены медными, великолепно начищенными котлами и кастрюлями. В замке было много роскошно убранных покоев, но почему-то Людоед предпочитал проводить время в своей кухне у очага.
Вот и сейчас Людоед в зелёном камзоле сидел, откинувшись в кресле, глядя на жарко пылающие поленья.
– Мила, очень мила. И вообще, мне давно уже пора жениться.
Эти беленькие пухлые ручки, прямо булочки.
И, словно вторя ему, вверху качнулась и прозвенела большая сковородка.
– Круглые румяные щёчки, ни одно яблочко с ними не сравнится!
Над очагом звякнули две огромные вилки.
– Нет, нет, жена совсем для другого! – спохватился Людоед. – Ей в моей кухне и делать нечего. Пусть в парадном зале принимает гостей и поражает всех своей красотой.
Пустая кастрюля на полке сердито забулькала, как будто в ней кипела похлёбка.
– А пройдёт какое-то время, мне на колени будут карабкаться маленькие людоедики и пищать: папочка, папочка! Что за прелестная картина! Решено, я женюсь.
В тот же миг большая медная кастрюля сорвалась с крюка и стукнула Людоеда по затылку.
– Положительно, этим кастрюлям и сковородкам не нравятся мои жизненные планы. Ну, буду я ещё считаться со всякой поварёшкой!
Послышался шорох и топот маленьких ног. Из круглой норки появилась Королева мышей. Голову её украшала корона, а горностаевую мантию поддерживали два мышонка.
– Я лежала на своей постели под балдахином – вдруг звон, грохот. Что случилось?
– Я женюсь, королева, – сказал Людоед, потирая косматые руки. – Она просто восхитительна, моя маленькая принцесса.
– Какой опрометчивый шаг! – возмутилась Королева мышей. – Чувствую, всё в замке пойдет кувырком. Забегают придворные дамы, начнётся суета, шум, все эти женские штучки, сплетни, пересуды. И будет ли она достаточно почтительна со мной? Ведь я королева. – Мышь недовольно сморщила носик, огляделась. – Между прочим, дорогой маркиз, куда подевался ваш повар?
– А, пустяки! Он так разъелся на моих припасах! И при том этот постоянный румянец от жаркого очага… Словом, нам пришлось расстаться. Ну, вы догадываетесь, – небрежно махнул рукой Людоед. – Впрочем, поймаю на дороге себе какого-нибудь другого повара.