Вот с этого волжского строительства и прилетел в Ленинград посланец. Профессор Белов тотчас принял его, отложил все текущие дела и заперся с гостем в кабинете. Волжанин, даже не передохнув с дороги, развернул перед Беловым свои строительные чертежи.
На обширном листе ватмана – голубая лента Волги и плотина, как упавшая в воду подкова. Будто сказочный конь, промчавшись над рекой, обронил ее. Своими концами подкова упиралась в берега Волги.
Стоимость гидростанции на Средней Волге исчислялась в миллиарды рублей. Огромные народные деньги; и строителям станции, естественно, захотелось удешевить работы. Подсчитали, что будет экономия, если набраться смелости и отказаться от некоторых общепринятых построек. Всякая гидростанция, как известно, состоит из двух главных частей: плотины, подпирающей воду, и здания, где располагаются машины.
Машинное здание всегда сооружается на мощном бетонном основании, как бы на искусственной скале. Внутри этой скалы-фундамента проделываются специальные колодцы-кратеры для турбин. Там же, в глубине бетонного массива, проходят каналы; один – для подачи к турбинам воды; другие – для того, чтобы отработанную воду выбрасывать наружу… Разве можно обойтись без фундамента-скалы?
"Можно, – решили строители. – Надо лишь оторвать машинный зал от берега и перетащить на плотину. Сама плотина будет ему фундаментом!"
Это было красивое и смелое инженерное решение. Выигрыш получался двойной: и в деньгах, и в ускорении постройки.
Однако что скажут те, кто готовят для станции турбины?
И строители отрядили в Ленинград на завод гонца.
Профессор, рассмотрев чертежи, изменился в лице.
– Так вот с чем пожаловали… – Требование волжан его возмутило.
Когда здание у берега, на самостоятельном фундаменте, турбостроительство вольготно: проектируй машины любого размера, какой тебе больше с руки. Помехи не будет: береговое здание все вместит.
А тут вместо здания – плотина… Турбины, спроектированные для берега, в плотине не поместятся. Надо уменьшать их размер.
Разгневанный профессор запротестовал против переделки проекта.
Всего несколько ночей, как он спал спокойно, спал дома, а не на заводе, приткнувшись где-нибудь на часок в углу. Напряжение первоначальных поисков конструкции рабочего колеса с неуверенными, а подчас и неверными шагами разрядилось. Ученые восполнили пробел в математике. Плоды их усилий были заключены в тоненькой папке. Всего несколько листков, испещренных математическими знаками, но как это было много для науки! Эти листки сразу обогатили могучую крону тысячелетнего дерева, что зовется математикой, И конструктор Белов с волнением и благодарностью из рук в руки принял новые формулы, которые позволяли без промедления закончить расчет турбины-великана. Уже достигнут решающий успех – а тут…
Профессор хмуро сказал гостю:
– Ваше требование равносильно бомбе, подкладываемой под конструкторское бюро… Но полетим вверх тормашками не только мы здесь в Ленинграде, но и вы у себя на Волге! Все сделанное конструкторами пойдет прахом. Надо заново садиться за проект… О пятилетнем сроке после этого и говорить не придется!
Волжанин встал и раскрыл объятия, как бы показывая, что все огорчения он готов принять на свою могучую грудь.
– Совмещение станции и плотины, – сказал он, – сохранит государству полтора миллиона рублей. Или для профессора Белова это безразлично? А именно так, не в пользу Белова, расценят на берегу Волги его отказ присоединиться к новаторскому решению…
Спор продолжался. Но все заметнее и заметнее гость брал верх. Наконец утомленный профессор прервал разговор и позвонил. Вошла девушка из буфета.
– Пожалуйста, чаю, – сказал профессор. – Мне, как обычно, покрепче, а ему… – он ткнул в сторону гостя, – послу от живучей еще разинской вольницы, самого сусла! Они, волжане, чаевники.
Гость встал, причесался у зеркала, опять сел.
– Что до меня, – сказал он, потирая от удовольствия руки, – то я еще и самоварник!
Профессор указал девушке место для подноса.
– Это уж извините! – повернулся он к гостю. – Самоваров на заводе не строим. Довольно с вас того, что беремся переработать проект турбины!