Это был первый Махов на заводе, прадед Василия Евтихиевича. Так и пошла рабочая династия Маховых. Василий Евтихиевич не последний в этой цепи. К делу привыкает его сын, молодой слесарь.
Василий Евтихиевич – мастер на сборке турбин и садовод-энтузиаст. Он увлек сотни рабочих осушать под Ленинградом болота и разводить фруктовые сады. Увлечение садоводством отразилось даже на его речи: он подворачивает к слову то "московскую грушовку" с ее какими-то чудо-плодами, то "уссурийскую особо зимостойкую". Но на этот раз, против обыкновения, заговорил он не о делах сборки. И про садоводство – ни слова. Василий Евтихиевич повел речь о генералиссимусе Суворове и о крепости Измаил.
– По науке тогдашнего времени, товарищи, Измаил на Дунае, как известно, считался неприступным. И все ж таки Суворов крепость одолел. Спрашивается, с чего он начал? С подзорной трубы. Сперва изучил укрепления врага. Потом выглядел – уже у себя за спиной – природные скалы пострашнее и ну гонять своих солдатиков на них карабкаться. И когда – выразиться по-нашему – техника дела была освоена, протрубили суворовские трубачи штурм Измаила. И пала неприступная фортеция… С турецким султаном сделалось нехорошо. Многие европейские короли расхворались от потрясения нервов… Вот как управлялся с делом русский человек! Но это, товарищи, еще присказка… – Махов помедлил, подогревая интерес слушателей, как делают заправские ораторы, и закончил так: – Подзорная труба – это наша советская наука. Пусть обследует технические кручи, на которые нам взбираться. А тем временем все, товарищи, за учебу: рабочий, мастер, инженер – все. Турбины мы строить умеем, прибедняться нечего. Но ведь сейчас перед нами в турбинном деле – Измаил!
Аплодировали Махову шумно – как видно, высказанные им мысли родились у многих.
А главный конструктор с удовольствием записал в блокноте еще одно ценное предложение:
"Учеба по-суворовски. Повышение квалификации всего завода, чтобы взяться за волжский заказ во всеоружии знаний".
Место на трибуне занял высокий и худой молодой человек с пронзительным взглядом темных глаз. Это был Зубков, бригадир электросварщиков.
С первых же слов он как бы вдруг рассердился – такой нетерпеливой и требовательной была его речь. Зубков призывал турбинщиков к изобретательству – всех поголовно. В изощрениях ума он видел единственную возможность управиться с необыкновенным заказом.
– Зарапортовался, товарищ! – возразили из зала. – Где это видано, чтобы из каждого получился изобретатель? Талант не купишь, это не билет в кино!
Но парень лишь досадливо отмахнулся, и ему не стали больше перечить. Еще в годы блокады Ленинграда узнали на заводе и полюбили этого парня, тогда юного комсомольца. Завод с главным своим оборудованием был эвакуирован на восток, а на берегу Невы остались полупустые корпуса с малоценными станками да горстка рабочих для обслуживания фронта.
Комсомолец Зубков от истощения уже не вставал. Товарищи положили его на верстак возле печурки, в которой еще удавалось поддерживать тепло.
И вот однажды, очнувшись после обморока, Зубков увидел рядом группу солдат в танковых шлемах.
Бронепоезд в цехе – вот тут что! Мощные стволы орудий глядели из башни, но самые башни зияли пробоинами, перекосились и, как видно, потеряли способность вращаться. На борту головного вагона алела яркая, пущенная наискосок торжественная и гневная надпись: "Прорвем кольцо блокады! Смерть фашистским оккупантам!"
"Прорвем блокаду!…" – повторил про себя Зубков, едва не задохнувшись от волнения. Он поманил ближайшего бойца:
– Уже… накопили силы – прорвать?
А тот – ругаться.
И услышал Зубков, что бронепоезд полные сутки простаивает в цехе и не дождется ремонта. Не дозваться рабочих – кто в лежку лежит, а те, что еще на ногах, заняты танками.
– Но довольно, – сказал боец, – теперь только до ночи. Пойдем чиниться на другой завод!
Такого позора для своего завода уже не мог стерпеть комсомолец.
– Подними меня! – потребовал Зубков. – Ставь на ноги! Веди!
Боец опешил, но, взглянув в лихорадочные глаза больного, не посмел ослушаться.
– На боевую площадку!
Боец выполнил и это требование. Поднял сварщика на бронепоезд.