Когда мистер Гавишем увидел Цедрика во второй раз, он понял, что миссис Эрроль сказала правду. Его карета огибала угол дома, и в эту минуту он заметил мальчиков, по-видимому очень оживлённых. Двое собирались бежать наперегонки, и одним из них был его милость, маленький лорд. Он кричал не меньше самого шумного из своих товарищей. Цедрик стоял рядышком с другим мальчиком, выставив вперёд ногу.
– Раз – приготовься! – кричал третий. – Два – смирно! Три – бежать!
Невольно заинтересованный, Гавишем высунулся из окна кареты. Он никогда не видывал ничего подобного: после сигнала ножки маленького лорда в красных чулочках быстро-быстро полетели, мелькая под короткими панталончиками. Он сжал руки в кулачки и наклонил лицо, его светлые волосы разлетались по ветру.
– Урра, Цед Эрроль, – закричали мальчики, прыгая от волнения. – Урра, Билли Вильямс! Урра, Цедди! Ура, Билли! Урра-ра-ра!
«Я полагаю, он выиграет», – подумал Гавишем. Мелькание красных ножек, крики мальчиков, усилия Билли Вильямса, к тёмно-коричневым ногам которого нельзя было относиться без снисхождения, так как он немного отстал от Цедди, – всё это вместе взволновало его. «Право, я надеюсь, что он выиграет», – пробормотал старик и, как бы в извинение себе, кашлянул.
В это мгновение толпа прыгавших, скакавших и шумевших мальчиков дико закричала. После заключительного отчаянного прыжка будущий граф Доринкоурт очутился подле фонарного столба и дотронулся до него ровно за две секунды до того, как подбежал задыхающийся Билли Вильямс.
– Ура в честь Цедди Эрроля, – закричали маленькие мальчики. – Ура, Цедди Эрроль!
Гавишем отодвинулся от окна, улыбнулся сухой улыбкой, откинулся на спинку сиденья и сказал:
– Браво, лорд Фаунтлерой.
Вскоре его карета остановилась подле дверей дома миссис Эрроль, в это время победитель и побеждённый направлялись туда же в сопровождении шумной толпы. Цедрик шёл рядом с Билли Вильямсом и что-то говорил ему. Его разгорячённое личико было очень красным, кудри прилипли к горячему влажному лбу, руки прятались в карманах.
– Видишь ли, – говорил он, очевидно, желая утешить Билли, – думаю, я выиграл потому, что мои ноги немножко длиннее твоих. Думаю, это так. Я на три дня старше тебя, и это даёт мне преимущество. Я на целых три дня старше тебя.
Его слова, по-видимому, ободрили Билли Вильямса; он снова стал улыбаться всему миру и начал немножко покачиваться, точно он победил на состязании, а не проиграл. Цедди всегда умел так поступать, что людям становилось ловко и хорошо. Даже в первый разгар торжества он помнил, что побеждённому может быть совсем не так весело, как ему, что, вероятно, Билли хотелось бы думать, что при других условиях победил бы он, а не Эрроль.
Немного позже Гавишем долго разговаривал с победителем, и этот разговор заставил его несколько раз улыбнуться и потереть костлявой рукой подбородок.
Миссис Эрроль позвали из гостиной, и адвокат остался вдвоём с Цедриком. Сначала Гавишем не знал, о чём говорить с таким маленьким собеседником. Ему пришло в голову, что, может статься, было бы лучше несколько подготовить Цедрика к встрече с дедушкой и к перемене жизни. Он понимал, что маленький лорд даже не представляет себе, какая новая жизнь ждёт его в Англии и в каком доме он поселится. Он даже не знал ещё, что его мать не будет жить вместе с ним. Было решено дать ему прежде оправиться от первой неожиданности, а потом сказать остальное.
Гавишем сел по одну сторону открытого окна; с другой его стороны стояло большое кресло, и Цедрик уселся в него, глядя на адвоката. Его курчавая головка лежала на мягкой спинке кресла, ноги были скрещены, руки засунуты глубоко в карманы, совсем как у мистера Гоббса. Пока миссис Эрроль была в комнате, он спокойно наблюдал за Гавишемом и после того, как она ушла, продолжал внимательно и задумчиво смотреть на него. Оставшись вдвоём, они помолчали немного; в это время Цедрик, казалось, изучал адвоката, а Гавишем, наверно, изучал Цедрика. Он не знал, что взрослый человек должен сказать мальчику, который выигрывает, бегая наперегонки, носит короткие панталончики и красные чулочки на ножках, недостаточно длинных, чтобы перевешиваться с сиденья глубокого кресла.
Но Цедрик избавил его от раздумий, сам начав разговор.
– Знаете, – сказал он, – я не понимаю, что такое граф.
– Нет? – спросил Гавишем.
– Нет, – подтвердил Цедди. – А между тем мне кажется, что, когда мальчик должен сделаться графом, ему следует знать это. Как по-вашему?
– Да, – ответил мистер Гавишем.