Его познания о мире были скупы, так как ограничивались выступом, кронами Леса, и рассказами мамы. И все же это не мешало ему додумывать Вселенную на свой лад. В ходе этого занятия, ставшего любимым, представления о мире настолько прочно и красиво уложились в голове, что ему ничто не давало повод ругать судьбу. Благодаря раздумьям, вся нынешняя жизнь не казалась Муну ужасной. Более того, он был порой счастливым. Прежде всего, благодаря маме, которую бесконечно любил.
Она старалась, как могла. Даже когда вскоре после их приезда огромная часть выступа обвалилась, и остался лишь кусок пирога, мама не давала сыну грустить. К счастью, их домик остался не разрушенным, укрывая эту небольшую, даже, можно сказать, крошечную семью.
Мама просила не разговаривать Муна со здешними обитателями. Она объясняла каждую просьбу, ведь общалась с сыном, как со взрослым. Не разговаривать с жителями она просила, потому что они, по ее мнению, разучились быть счастливыми и оттого воспринимали мир неправильно. А единственной маминой мечтой было счастье Муна.
Ей приходилось придумывать и рассказывать всякие сказки и легенды, истории, похожие на правду, и небылицы. С одной стороны, она хотела, чтобы мальчик мечтал. Это была единственная возможность унести его подальше отсюда. С другой – так она воспитывала его, закладывая в истории глубокий смысл. Однако, конечно, мама понимала, что встреча с реальным миром сильно пошатнет в сыночке всё, над чем она так трудится. Чем же это закончится, даже не хотела думать.
Когда Кильда совершала очередную ночную прогулку, в печке домика Муна и мамы не было дров, отчего он промерз насквозь. Они лежали под тремя одеялами и смотрели на снежинки, падающие на Лес.
– Ты когда-нибудь слышал легенду о цветке? – тихо спросила мама.
– Нет… – прошептал Мун.
– В дебрях Леса, где никто никогда не бывал, и всегда лето, где нет фонарей, и куда не добирается свет солнца и луны, есть небольшая роща. Каждую минуту сквозь ее землю пробиваются ростки, они быстро растут, превращаются в страшные скрюченные деревья, цветут, умирают и исчезают, а на их месте тут же появляются новые. В центре этой рощи – синий цветок. Ветки не дают его свету пробиться, но в тот момент, когда кроны опадают, а новые деревья не успевают вырасти, он озаряет рощу синим свечением. Тот, кто встретит этот цветок, будет всегда его помнить.
– И это все? – разочарованно протянул Мун. – Разве стоит ради этого пробираться в глубь Леса?
– Конечно. Когда ты вырастешь и станешь, например, охотником, и любой зверь будет нипочем – воспоминание об этом цветке даст сил. Ты, может, забудешь, зачем вышел на охоту, зачем терпишь холод и голод, но вспомнишь синий цветок и пойдешь дальше.
На столике у окна горела свечка. К сожалению, их осталось немного, поэтому расходовались они экономно.
– А почему мы никогда не видим это синее свечение из рощи?
– Кто знает, – улыбнулась мама. – Может быть, мы в это время спим.
– Тогда давай сегодня не будем спать?
Мама задумчиво посмотрела в окно. Все очертания снаружи были размыты запеленавшим мир снегом.
– Давай попробуем дождаться. Будем смотреть в окно – может, что-нибудь да промелькнет… – согласилась мама.
Ночь медленно текла, как снегопад ранней зимой. Мун смотрел вдаль на холм, который, видимо, являлся одним из обломков скалы. Он располагался где-то в километре от основания горы. Самое главное, что привлекало в нем Муна – одинокий фонарь, чуть-чуть освещавший лесной мрак. Возле него постоянно появлялись оранжевые снежинки. Словно не понимая, куда забрели, они резко разлетались и исчезали во тьме.
– Тебе не холодно, сыночек?
– Нет, – снова прошептал Мун. – Может, звери ушли от нашей горы? Давай прогуляемся до того фонаря…
Мама потускнела.
– Нет, сынок… Еще не время. Я сегодня слышала вой хищников.
– Как же я хочу к тому фонарю! Цветок светит так же сквозь тьму?
– Может быть, сыночек. Почему тебе так нужен тот фонарь? Что в нем такого?
– Не знаю… Мне, наверно, его жалко. Он такой одинокий. Для кого он светит? Разве там кто-то ходит?
– Когда звери уйдут, мы будем гулять к нему каждый день, – улыбнувшись, ответила мама.
Снег продолжал падать. Мун думал о том, что снежинкам не страшны звери. Они путешествуют с небес на землю, и наверняка могут с попутчицей-метелью за ночь побывать и на этом выступе, и у синего цветка, и где-то там, возле фонаря, который зачем-то светит в эту лютую беззвездную ночь.
Запасы трав дома заканчивались, а новые растения с приходом зимы находить становилось все сложнее. Потухла свеча.
Мун зажег ее снова и посмотрел на маму, ее глаза слипались.