- Может тебе лучше платочек повязать?
Елена тряхнула головой и ответила, что лучше она капустный лист прикрепит к темечку.
- Терпеть не могу платочков и косыночек на голове!
- А если мама прикажет? – недоуменно возразил ей Слава.
- Вот, когда прикажет, тогда и думать буду! – заносчиво парировала Елена.
- Не успели отчалить, а уже бунт на корабле! Что же дальше будет? Золото ты моё! - Спросил Слава. Но в голосе его слышался восторг и преклонение перед той, что стояла в воинственной позе напротив и сердито хмурила брови.
- Не думай об этом! – воскликнула Елена. – Посмотри, по-моему, на корме
готовятся бросить трал. Подойдём поближе. Берег-то уже как далеко. Люди на суше только угадываются.
Несколько остановок на точках, и стальные стаканчики с бесценными пробами байкальских вод на разных глубинах, бережно отнесли в лабораторию.
Трал оказался богатым. Всё больше омуль. Елена бросилась помогать Анечке, но та отстранила её.
- Ещё успеешь! Сегодня команда готовит вам ужин в честь начала рейса.
Иди, обживайся, любуйся. Да и Слава, поди, ждёт.
Елена, от неожиданности, покраснела.
- Анечка-то когда же успела заметить?
- А я и не замечала! Поди, вся Рогатка знает, что Слава из Москвы вернулся какой-то другой. Хоть не часто он приезжал, а все решили – никак влюбился в Москве-то! Теперь ясно – в тебя он влюбился! И, слава Богу! Хороший он парень. Ты уж его не гони.
Не прогоню! – засмеялась каким-то счастливым смехом Елена. – Он, правда, очень хороший!
Большие Коты прошли очень близко от берега. Михаил Михайлович был в Иркутске и только громкий гудок приветствовал его пустой дом и лабораторию.
Мыс Голоустный не произвёл на Елену никакого впечатления. И если бы Слава не указал ей на него, она бы и не заметила.
Зато бухта Песчаная поразила её красотой, которую создала сама природа.
- Как на картинке или в кино! Просто не верится! – воскликнула она и затрясла руку Славы, призывая его присоединиться к её восторгу.
Слава был в Песчаной не первый раз, и потому только нежно улыбнулся ей в ответ. Отлогий берег из чистого, почти белого песка. Глубокая бухта, окаймлённая соснами. Чистоте и красоте пляжа позавидовал бы любой пляж Анапы. И – ни души.
- Мы - и красота этого мира! – в который раз восхищалась душа Славы. – А сегодня со мной Алёнушка! Как чудесно, что мы вместе видим всё это!
Спустили трап.
- Какой горячий песок! Хорошо, что Алёнушка в кедах.- Заботливо думал Слава. Он уже спрыгнул на берег, и теперь держал Елену за руку, чтобы она чувствовала себя увереннее на шатком трапе.
- Ага! Вот и вы! – весёлый голос Алексея приветствовал их. – Идите сюда! Места, хоть отбавляй! Я уже расстелил своё полотенце. Ты, Алёна, в купальнике? Тогда сдирай свой сарафан и, ай да, купаться!
Славу он будто не замечал. Елену это покоробило. Она посоветовала подождать Славу. У того песок набился в обувь, и он слегка замешкался.
- Пусть догоняет! – весело кричал Алёша, и тянул Елену к воде.
Они уже отплыли далеко от берега, когда их догнал Слава.
- Дальше плыть не стоит, - сказал он. – Вода станет резко холодной. Может неожиданно ноги начать сводить. Лучше плыть назад, к берегу. Я тут раз 5 плавал – знаю.
Никто спорить не стал, и Слава был доволен, что никому ничего не пришлось доказывать. Все растянулись на своих полотенцах. Елена закрыла глаза.
- Такой фигуры я давно не видел! Разве что на подиумах в Ленинграде! – отвесил Елене восхищенный комплимент Алёша.
- Вот и помни о своём Ленинградском восторге, а меня нечего разглядывать! – очень строго одёрнула его Елена. – Не смей! Иначе уйду ближе к соснам, понятно?! Слава? Ты как? Остаёшься, или со мной к соснам?
- Ребята! Будет вам! У меня с собой гитара. Может споём?
Алексей расчехлил гитару и приятным голосом запел:
Дым костра создаёт уют
Искры тлеют и гаснут сами
Пять ребят о любви поют
Чуть охрипшими голосами.
Елена села. Положила голову на колени, слушала и иногда подпевала, когда очередная песня оказывалась ей знакомой. Ей было хорошо. Романтика пения под гитару редко кого оставляет равнодушным.
К гитаре подтянулись и другие члены экспедиции. Получился не очень стройный мужской хор, зато душевный.
К закату все передружились, и гурьбой ринулись к трапу.