Ну, это совсем скверно — дежурить ночью и думать об Эмиле! Точно нет ничего лучше! Ондра стиснул зубы и решил подбросить веток в костер. Он даже не взглянул на небо. Не заметил тучи, которая внезапно вылезла с запада, точно черная ладонь с бесчисленными пальцами. Звезды исчезли одна за другой, как это бывает в городе, когда гаснет свет в окошках.
Он сидел у костра и снова думал об Эмиле. Отомстить! Что-нибудь подстроить. Сыграть с ним какую-нибудь шутку. Засунуть, скажем, рыбу в спальный мешок. Холодную, дохлую… Но где возьмешь рыбу? Или медяницу, живую медяницу! Вот потеха! Медяница залезет ему за шиворот… Ну и одуреет Эмиль со страха!.. Но где взять ее?
Ондра встал и снова отправился бродить по берегу. Может, спрятать его спальный мешок и оставить шифрованную записку.
Он с довольным видом потер руки и подошел к палатке Эмиля. Но у входа остановился и с сомнением покачал головой. Ну и что? Эмиль за милую душу выспится без мешка, сейчас тепло. А даже если не тепло? Рацек обязательно раскипятится, пойдут разговоры, нравоучения, а Эмиль еще, чего доброго, простудится. Нет, это не подходит!
Где-то невдалеке завел свою песню сверчок. Его пронзительное монотонное пение точно разбудило от сна других сверчков. Они застрекотали все разом там, тут, всюду-всюду… Цвир-р! Цвир-р!..
А что, если засунуть ему в спальный мешок сверчка?
Вот это здорово! Сверчок усядется ему прямо на живот, затянет песню, Эмиль как ошпаренный выскочит из палатки, но ничего не найдет, залезет обратно в мешок, а сверчок снова застрекочет.
Ондра тихонько захихикал. Потом взял фонарик, висевший на палатке Эмиля, прислушался и осторожно пошел на песню сверчка. Но сверчок тут же умолк — значит, он где-то поблизости. Ондра зажег фонарик — ага, попался, певун! Теперь крепко зажать его в ладони. Так. Ой, только не щекочи, не вертись, все равно не убежишь!
Ондра снова засмеялся. Хи-хи! Нет, не так-то плохо нести дежурство. Теперь у него в руке не больше, не меньше, как ночной покой Эмиля. «Теперь у меня в руках весь лагерь. А вдруг я повалю все палатки? Или мне взбредет в голову вывернуть наизнанку все спальные мешки и налить в них воды? А что, если мне вдруг вздумается напихать туда крапивы?»
Разумеется, он знал, что этого никогда не сделает. Но ведь он может сделать, стоит только захотеть. Великолепная штука — чувствовать свою силу. Он — и вдруг полновластный хозяин лагеря. И вдруг Ондра сам опешил от этой мысли: почему хозяин? Потому, что ему доверяют, на него надеются… Ему доверили лагерь и все такое, а он…
Ондра застыл перед палаткой Эмиля. Сверчок зашевелился в кулаке, но Ондра не обращал на него внимания. Он чувствовал, как в нем боролись какие-то силы.
Но тут за скалой снова послышалась песня. И победила дурная сила.
— Вот проклятый! — прошипел Ондра.
Конечно, он имел в виду Эмиля, хотя и не произнес его имени вслух. В руке крепко зажат фонарик Эмиля, теперь вперед, вон его палатка. Всюду Эмиль, Эмиль… Точно бог весть какой великан, а не плюгавый мальчишка. Тысяча альбатросов!
Он осветил палатку и достал коробок со спичками. Потом вернулся к костру. Теперь он знает, что делать… Нет, он не бросит сверчка в спальный мешок — Эмиль еще раздавит его или сверчок убежит, тогда прощай затея! А вот спрятать сверчка в фонарик! Вот это дело! Сверчок трещит, Эмиль все перерывает вокруг, а сверчка нет и нет.
Ондра одной рукой открыл коробку и высыпал спички в костер. Спички затрещали и вспыхнули. Гляди, сверчок, вот это бенгальский огонь! Но сверчок ничего не видел, ведь он притаился в кулаке. Ондра осторожно спрятал его в пустую коробку. Вот так, теперь замри!
Он сел на землю и попытался открыть фонарик. Однако дело не ладилось. Футляр открывался, как книжка, но он был снабжен плотно пригнанным язычком. Ногти не помогли. Тогда Ондра полез в карман за ножом.
— Откроешься ты наконец или нет?
Фонарик открылся, но язычок сломался и упал в траву.
— Вот черт!
Ондра пошарил в траве, но потом устало махнул рукой. Что толку? Даже если язычок найдется, его уже не прикрепишь. И футляр испорчен… Такая замечательная штука!..
Ему стало обидно. Ребята твердят, что у него худые руки. Но он всегда возражал, что это не так, просто это случайно… А фонарик — это уже не случайность.
Забыв о сверчке, Ондра не спускал глаз с фонарика.
Давно он мечтал вот точно о таком фонарике, да еще с красным и зеленым светом. И вот конец фонарику. Ах, да что ломать себе голову! «Отдам его починить в Праге, а если не починят, куплю Эмилю новый. Приду к отцу и скажу: так, мол, и так. Конечно, отец может вздуть за такое дело, но уж обязательно даст денег, ведь это дело чести. А может, еще и не вздует, если рассказать все честно. Отец сам неравнодушен к таким вещам. Впрочем, и я тоже».