На седьмой день, обессиленный, он достиг городка Барнет. Не в силах идти дальше, он сел под какой-то дверью. Было раннее утро и городок только просыпался. Улицы постепенно становились все более людными, но никто так и не поинтересовался, что здесь делает худой оборванный мальчик.
– Эй, парнишка! Какая беда стряслась? – раздалось вдруг над ухом у Оливера. Перед ним стоял мальчик примерно такого же возраста, ужасно грязный, но вместе с тем необычайно важный. Он с нескрываемым любопытством буравил Оливера маленькими противными глазками.
– Я голоден и устал. Я иду уже семь дней, – слеза невольно выкатилась на бледную щеку Оливера.
– Ну что ж, хоть я и на мели, а помогу тебе подкормиться! Вставай, пойдем! – приказал мальчишка.
Они зашли в ближайшую лавку и там незнакомец купил ветчины и половину булки. После этого они переместились в трактир, где мальчик заказал себе пива, а еду отдал Оливеру.
– Ты идешь в Лондон?
– Да.
– Квартира есть?
– Нет.
– Деньги?
– Нет…
Мальчишка присвистнул.
– А вы живете в Лондоне? – спросил Оливер.
– Да, когда бываю дома. Знаешь, я помогу тебе с ночлегом.
Правда, благодетель, которого звали Джеком Даукинсом по прозвищу Плут, не хотел идти в Лондон, пока не стемнеет. И только в одиннадцать вечера они прошли заставу у Айлингтона. Тут Джек вдруг припустил, что было мочи. Оливеру ничего не оставалось, как бежать следом, едва обращая внимание на то, где пролегает их путь. Впрочем, особо смотреть было не на что: они следовали узкими грязными улочками, зловонными, словно сточные канавы. Вокруг было великое множество мелких лавочек и трактиров. Копошились в грязи дети, орали пьяные ирландцы, крались вдоль стен подозрительные типы…
Оливер уже было думал улизнуть, как Джек схватил его за руку и затащил его в какую-то дверь.
– Эй, кто там? – раздалось снизу.
– Плутни и удача! – ответил Джек. Очевидно, это был условный сигнал и тотчас же в дальнем конце коридора вспыхнул тусклый свет лампы.
– Э, да вас двое! Откуда он?
– Из страны желторотых, – не слишком понятно пояснил Джек. – Феджин наверху?
– Сортирует утиралки, – ответил мужчина и исчез.
В полной темноте они поднялись на второй этаж и оказались в большой комнате. На полу валялось несколько тюфяков. Перед очагом стоял круглый стол, а на нем – свеча и остатки еды.
У очага, склонившись к огню, стоял старый еврей с всклокоченными рыжими волосами. У него было отталкивающее злобное лицо – впрочем, Оливер на своем коротком веку уже насмотрелся на такие физиономии, и эта его не удивила. Гораздо удивительнее было то, что за столом сидело несколько мальчишек не старше Оливера, с солидным видом куривших трубки и пивших виски.
– Ну, – сказал Джек, – знакомьтесь: это мой друг Оливер Твист.
Мальчики крепко пожали ему руки, а еврей, усмехнувшись, отвесил поклон.
Оливера усадили поближе к очагу, налили порцию горячего джина с водой и наложили сосисок. Едва Оливер расправился и с тем и с другим, как почувствовал, что глаза его неудержимо закрываются. Он едва добрел до указанного ему тюфяка и заснул без сновидений.
Глава IX
содержащая различные сведения о приятном старом джентльмене и его многообещающих питомцах
Проснулся Оливер поздно. В комнате уже никого не было, лишь старый еврей готовил себе завтрак. Радуясь тому, что не нужно вскакивать, как по тревоге, Оливер продолжал дремать, слабо улавливая то, что происходит в комнате. Он слышал, как еврей позавтракал, как прошелся по комнате взад-вперед и запер дверь на ключ. Потом сквозь полуопущенные веки Оливер увидел, что старик вытащил откуда-то из-под пола шкатулку и водрузил на стол. Глаза старика радостно заблестели, когда он открыл крышку. Оливер увидел в руках старика великолепные, сверкающие драгоценными камнями золотые часы.
– Превосходная штука – смертная казнь! – пробормотал еврей, разглядывая часы. – Мертвые никогда не выболтают чужих секретов!
Он положил часы на место и достал другие, не менее дорогие. Потом на свет божий были извлечены броши, кольца, браслеты. Оливера невольно увлек блеск драгоценностей и он окончательно проснулся. И тут старик, бросив взгляд в угол комнаты, встретился глазами с Оливером.
– Что такое? – мгновенно окрысился еврей, хватая в руки хлебный нож. – Почему не спишь? Что ты видел? Говори, если тебе дорога жизнь!