Когда все в доме встали, служанка гробовщика Шарлотта позвала мальчиков в кухню пить чай.
– Ах, здравствуйте, мистер Ноэ, садитесь поближе к огоньку! – пригласила она старшего ученика. – Закусите-ка! Я припрятала для вас чудесный кусочек ветчины от хозяйского завтрака. А ты, Оливер, запри дверь за мистером Ноэ. Ну, теперь бери свой хлеб и чай и иди есть вон туда, на сундук, в угол. Да смотри, ешь попроворнее, а потом отправляйся сторожить лавку.
– Слышишь, что тебе говорят, мерзкий найденыш? – подал голос Ноэ, важно развалившись на стуле и набивая рот ветчиной.
– Полно вам, мистер Ноэ! – упрекнула его Шарлотта. – Какой вы, однако, сердитый, просто ужас! Оставьте мальчишку в покое.
– Оставить его в покое? – переспросил Ноэ. – Да разве он и без того уже не оставлен всеми в покое? Ни отец, ни мать не заботятся о нем. Все родственники оставили его в покое! Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха! Ну и шутник же вы, мистер Ноэ, вот ведь что придумали! – покатилась со смеху служанка.
И они долго потешались над бедным Оливером, а тот сидел себе молча на сундуке, в углу кухни, и ел черствые куски хлеба, данные ему Шарлоттой.
Прошло недели три. Оливер жил у гробовщика и работал как каторжный. Он подметал, прибирал и стерег лавку, бегал за покупками, подавал хозяину молоток и гвозди, когда они с Ноэ мастерили гроб, помогал Шарлотте, прислуживал хозяйке и ни от кого не слышал доброго слова.
Хозяйка была сердитой и ворчливой женщиной; она никогда ничем не была довольна, всегда бранилась и попрекала Оливера каждым съеденным куском. Хозяин, хоть и был от природы добродушным, но так страшно боялся своей жены, что не смел сказать Оливеру ни слова. Шарлотта совсем загоняла мальчика, а про Ноэ Клейпола и говорить нечего: тот совсем перестал что-либо делать и всю работу свалил на Оливера, командовал им и всячески издевался.
Мать Ноэ была бедной прачкой, а отец – отставным солдатом с деревянной ногой. Они жили в богадельне и с радостью отдали своего сына в учение к гробовщику, потому что сами с трудом перебивались с воды на хлеб. Много мучений пришлось вынести Ноэ в первое время, когда хозяева посылали его куда-нибудь за поручением: все уличные мальчишки дразнили его «богаделенкой» и всячески потешались над ним. И немало горьких минут провел бедный Ноэ в темном углу лавки гробовщика, плача от обиды.
Но в конце концов Ноэ озлобился: научился отвечать ругательствами на насмешки уличных мальчишек и не придавать им никакого значения. Можно было подумать, что он примирился со своим положением, но на самом деле было иначе: он только затаил в душе свою злобу. Поэтому, когда под его начало попал бедный сирота из приюта, который был гораздо меньше и слабее его, Ноэ стал вымещать на нем все свои прежние обиды и насмешки. Это было сущим мучением для бедного Оливера.
Через месяц хозяин окончательно решил оставить у себя Оливера учеником и стал брать его с собой на похороны. Мальчика обрядили в черное платье, а на голову надели шляпу с большими полями, обвязанную вокруг тульи длинной черной кисеей, которая спускалась сзади почти до самой земли, – в таком наряде мистер Сауэрберри посылал его идти впереди гроба.
Эта выдумка понравилась горожанам, и многие стали ради этого приглашать Сауэрберри заведовать у себя похоронами. У гробовщика прибавилось работы. Женщины умилялись при виде маленького бледного ребенка с грустным личиком, идущего в глубоком трауре впереди гроба. Они ласкали его, совали сласти. Ноэ Клейпол страшно завидовал Оливеру и поэтому стал еще больше придираться к бедному мальчику и дразнить его.
Но самому Оливеру его новое занятие вовсе не казалось завидным. Робкий от природы, он испытывал неловкость от того, что все смотрят на него, когда он идет перед гробом в своей странной одежде. К тому же он был очень впечатлительным мальчиком, и чужое горе тяжело ложилось ему на сердце. А уж горя зачастую бывало с избытком на тех похоронах, куда брал его хозяин.
Особенно запомнились ему одни похороны. В его память накрепко впечатались малейшие подробности того дня, и Оливер за всю свою жизнь так и не смог их забыть.
Как-то утром в лавку пришел приходский сторож Бамбл и подал гробовщику какую-то записку.
– Ага, – сказал Сауэрберри, прочитав ее, – еще заказ на гроб, не так ли?
– Да, во-первых, на гроб, а во-вторых, на похороны за приходский счет, – ответил Бамбл.
– А кого хоронят? В записке сказано – Мери Байтон. Кто эти Байтоны? Я никогда не слышал этого имени!
– Упрямый народ, – ответил Бамбл, неодобрительно покачивая головой. – Ах, какой это упрямый народ! И притом как горды!